Хеймиш Макиннинс - Восхождение в затерянный мир
Серьезная проблема! Нам и так не хватало носильщиков, а эти парни до сих пор работали безотказно. Нил снял интервью с ними. Индейцы охотно признали, что им не по душе этот лес и что они могут заработать столько же у себя дома. Мы платили им по ставкам, утвержденным властями, за вычетом узаконенных отчислений в больничную кассу.
Вечером хлынул такой дождь, словно перед тем сто лет царила засуха. О силе ливня говорит то, что капли величиной с земляной орех отскакивали от толстого слоя ила сантиметров на сорок! Мы все, кроме Нила, наблюдали этот потоп, удобно простершись на гамаках; когда же он с необычной для сорокачетырехлетнего мужчины прытью полез на свой гамак, послышался страшный треск — одна из балок сломалась, и с полдюжины тел шлепнулось на землю. И я осознал, что в минуту кризиса позиция у торца не совсем лишена преимуществ: поскольку крайний гамак находится ближе к угловым столбам, риск постыдного падения в грязь намного сокращается. На мою долю пришелся только смягченный пружинистым гамаком рывок; правда, я затем все равно чуть не опрокинулся от хохота. Глядя, как полуголые тела разных габаритов с бранью барахтаются в грязи, я ощутил потребность утешить своих товарищей очередной избранной цитатой из Нового Завета:
— «И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое». От Матфея, глава седьмая, стих двадцать седьмой.
— Ты везучий, трам-тарарам, Макиннис, — с горечью отметил Джо. — Погляди на мой гамак — весь в грязи…
Воскресенье 14 октября мы объявили общим выходным днем. Рагу возродился к жизни после тяжелого перехода и в сопровождении одного индейца бодро удалился в лес, захватив кипу полиэтиленовых мешочков.
— Здесь в лесу можно найти кое-что интересненькое, — радостно возвестил он и покинул лагерь походкой тучного верблюда, забыв от нетерпения про недостаточную гибкость своих членов.
— Пойду-ка я в лагерь семь. — Дон поглядел сквозь зеленый туннель на солнце. — Погода вроде бы ничего. Не могу смотреть, как эти пустозвоны мечутся взад-вперед, будто навозные мухи.
Добавив несколько еще более благоухающих сравнений, он быстренько уложил свое имущество. Поскольку Мо нуждался в продовольствии, мы приготовили две упаковки по восемнадцать килограммов; доставив их в лагерь 7, носильщики должны были сразу же вернуться. Дон пропустил их вперед и зашагал по тропе, взвалив на спину красный станковый рюкзак и напялив на голову присвоенную нечестным путем синюю шапочку Джо.
Джонатан фотографировал растения для Адриана, и я обратил внимание на орхидею с листиками шириной каких-нибудь три миллиметра. «Шпион» Морис увлеченно носился со своим «Болексом», подражая Алексу. Мы не прониклись симпатией ни к нему, ни к Джонатану. Они явно соперничали между собой и весьма язвительно отзывались друг о друге. Отцы обоих занимали крупные посты в Гайане: родитель Мориса был министром, Джонатана — каким-то начальником в фирме «Букерс».
У Алекса выходных дней не бывало. Нил без конца приставал к нему, чтобы он что-нибудь снял. На этот раз Алекс ответил резонным отказом:
— Нет пленки, Нил.
— Господи, совсем забыл, — вздохнул Нил, — Ниже было чересчур темно, а теперь, когда можно снимать, нету этой проклятой пленки.
— Возможно, хватит на короткий эпизод с пауками, — предложил Алекс. — Снимем, как они топают по бревну или еще где-нибудь, на это много пленки не надо.
— Ладно, давай. Хоть что-нибудь будет в запасе.
Роль морской свинки играла моя рука, покоящаяся на каркасе хижины. Я делал вид, будто увлеченно созерцаю Великий Нос, который временами проглядывал между облаками, меж тем как большой птицеяд приближался к моей руке, карабкаясь по столбу. Я ухитрился скосить один глаз чуть ли не под прямым углом к другому, ибо прежний опыт сотрудничества с преданными своему делу киношниками научил меня, что они вряд ли станут предупреждать, когда паук подойдет к моим пальцам на условленные два сантиметра! Правда, Адриан относился к этим паукам совершенно спокойно и даже позволял им ходить по своей руке. Я спросил одного индейца, известны ли случаи, чтобы кто-то умер от укуса птицеяда. Он ответил, что это маловероятно, разве что человек очень ослаблен, а вот заболевание возможно, притом достаточно серьезное. Скорпионы куда опаснее, добавил он, и встречаются они чаще.
Утро в лагере: пыхтение индейцев, тщетно старающихся развести костер из сырых щепочек. Керосин почти весь кончился, осталось только немного для заправки фонаря Адриана, призванного, как выяснилось позднее, отпугивать вампиров (кстати, не так уж много их водилось в этом районе, вопреки всем нашим страхам). Слушая гул дождя, Гордон решил записать его на пленку, но, прослушав запись, пришел к выводу, что она не пригодится — зритель никогда не поверит, что дождь может поспорить с самыми искусными барабанщиками из полицейского духового оркестра города Глазго. Переварив сие бодрящее заключение, я решил воспользоваться своей баночкой-выручалочкой, которая стояла на земле в пределах досягаемости (с наступлением темноты мы предпочитали не покидать гамаки, тем более босиком). После чего осторожно отодвинул противомоскитную кисею — чрезвычайно осторожно, потому что речь шла о специальной, очень нежной кисее (от фирмы «Букерс», Джорджтаун), — и выглянул наружу, в зеленый ад. Одно из преимуществ ночевки у торца заключалось в том, что вы могли насладиться видом утреннего леса, мокрого и склизкого, словно мех побывавшего под водой кролика.
Когда завтрак сулил что-нибудь получше овсянки, я не мешкая натягивал пижаму, меж тем как мой сосед Джо звучно отхаркивался на землю между нашими гамаками в расчете на то, что я рано или поздно наступлю на содержимое его дыхательных путей.
К этому времени отделенный от меня двумя гамаками Нил останавливал свою храповую машину, а храпел он так, что лишь немногим уступал в децибелах пятидесятисильному подвесному мотору «Ивинрад» гайанских вооруженных сил. Храп прекращался вдруг, словно выключалось зажигание. Не только в этом Нил напоминал мне мотор или генератор — он целый день находился в движении, метался туда-сюда, словно политрон, берясь за разные дела, которые нанятые для этой цели индейцы выполняли куда быстрее.
Все это и многое другое занимало мой мозг в ранние утренние часы, когда пробуждался к жизни наш мирок. Наклонясь, я дотягивался до своих ботинок (они стояли у противоположной от Джо стороны гамака) и по очереди вытряхивал их, как и надлежит бесстрашному исследователю, после чего втискивал в них ноги, отчего ботинки погружались еще на два-три сантиметра в прибывающую с каждым днем грязь.
