Ю. Головнина - На Памирах. Записки русской путешественницы.
Я вообще нахожу, что киргизы едят, если и не разнообразно то чрезвычайно вкусно: их каймак, например, несмотря на присутствие большего количества кошмяных волос, пользовался все время у нас большою популярностью, а в области приготовления баранины, они вполне артисты. Роль масла в киргизской и сартской кухне играет бараний курдюк, достигающей нередко 35–40 фунтов весом; не толстый слой жира покрывает также и спину животного до шеи. За невозможностью в большинстве случаев доставать масло, наша еда также готовилась на этом жире, и я должна признать, что он не только хорош по вкусу, но и вполне удобоварим для желудка. Наиболее употребительная кушанья, приготовляемые из баранины, следующие: «палау», о котором уже было упомянуто; «шашлык», приготовляемый на вертеле; «куардак», для которого нарезанное небольшими кусочками мясо жарится в жиру, при чем последний вместе с мясным соком и небольшим количеством воды образует очень вкусную подливку; затем «бёш-бармак», в котором к мясу прибавляются кусочки теста; это кушанье едят руками, отчего оно и получило свое название (бёшь — пять; бармак — пальцы). Существует еще один и, кажется, наиболее гастрономический способ приготовления мяса, который нам не удалось испробовать: цельного выпотрошенного барана, с зашитым внутри его курдюком кладут, не снимая шкуры, в ямку на горячие уголья; засыпав его слегка землею, разводят сверху костер, который и поддерживают определенное время. Туша сохраняет таким образом в себе весь сок и жир, и люди, попробовавшие изготовленную этим способом баранину, говорят, что она замечательна вкусна.
Одна из хлопотавших по хозяйству женщин была сестрою хозяина, жившей с своею семьею в соседней юрте; обе остальные были женами хозяина: старшая— средних лет и недурна собою, вторая — совсем еще молоденькая женщина с резко выраженным киргизским типом, но довольно миловидная. «У хорошего мужа младшая жена повинуется старшей, — говорил хозяин, своим тоном давая понять, что у него так и ведется, — а у плохого нередко младшая и поколачивает старшую». В женском киргизском костюме бросается прежде всего в глаза громадный белый тюрбан, из легкой материи, таких обширных размеров, что напоминает своим видом подушку, прикрученную к голове. Женщины уверяют, будто эти тюрбаны не очень тяжелы, но мешают они им несомненно, так как они часто поправляют их руками и даже выработали особую походку, с наклоном вперед и выгибом спины, для того, чтобы не цепляться, в юрте ежеминутно своим убором.
Рис. 46. Киргизские женщины.Из-под тюрбана с боков висят наушники, заостренные, книзу и обшитые шнурочками и бляхами; на груди и поясе также навешаны бляхи и украшения, на руках надеты серебряные браслеты. Халаты на женщинах ватные и такого же покроя, как у мужчин; толстые сапоги с громадными подкованными каблуками доканчивают их наряд.
Наш хозяин считается богачом: у него больше сотни баранов, верблюды и целое стадо яков. Последние заменяют собою лошадей и коров, верблюды же, кроме своего труда дают еще шерсть, из которой женщины ткут очень теплую и прочную материю. Посидев с полчаса, мы встали с мест, чтобы продолжать путь, и хозяева вышли провожать нас, причем «кази» держал повод моей лошади, а сестра его — стремя.
Полюбовавшись на Ранг-Куле иною, более красивою природою, мы вновь видели перед собою унылые Памирские картины: почва, не то глинистая, не то песчаная, перемешанная с мелким щебнем и твердая, как паркет; растительность—редкие и пучки терескена горы куполообразные; кое-где из мягких очертаний их торчат неразрушившиеся еще скалистые гребни.
После отлогого подъема, мы спустились в большую долину Бюрулюк, названную так вследствие обилия волков, водящихся здесь [38], по пути валяются сотни рог и черепов. архаров, вероятно, смываемых с гор. Местные охотники говорят, что большое количество архаров ежегодно истребляются волками, которые, собравшись в стаи, устраивают на них правильные облавы. Наш переход сегодня невелик, едва в 20 верст. От ежедневного упражнения, у нас развилась почти потребность проводить ежедневно несколько часов в седле и М. М. опасается даже, что чего доброго, по приезде в Россию ему придется после утреннего чая садиться верхом на стулья. Он уверяет также, что ему в путешествии особенно нравится возможность утром «едва продрав глаза», не одеваясь (так как и не раздевался), перекатиться со своей спальной кошмы к клеенке, заменяющей нам стол, и получить порцию каши и кружку чая с сухарем, а иногда и со свежею лепешкою.
Рис. 47. Дорога на Памирах.Подъезжая к намеченной нами остановке, мы еще издали увидали спешно. собираемую для нас юрту; когда мы приблизились, около неё суетилось несколько женщин и ребятишек, из которых один, самый маленький, был прехорошеньким пузатым мальчуганом, с широкою добродушною мордочкою, невысморканным носом и громадными черными глазами; он очень охотно взял из моих рук кусок шоколада и сахара и все запихал себе в рот с явным удовольствием. Пока мы в юрте пили чай, ребятишки устроили нам серенаду, причем каждый из участников пел самостоятельно, совершенно не интересуясь пением соседа: выходило нечто несуразное, но тем не менее, каждый из них получил по серебряному пятачку, который для них был диковиною, после чего детвора со всех ног пустилась к аулу, вероятно, показывать свое приобретение. Близ нашего лагеря пасутся стада кутасов [39], громадных и на вид страшных зверей: горбатые, рогатые, с длинными мохнатыми хвостами, хрюкающие по-свиному, они производят внушительное впечатление.
Сейчас я неудержимо смеялась, наблюдая сцену знакомства кутасов с нашими осликами, которые были для них, вероятно, существами еще невиданными: один по одному кутасы стали выстраиваться перед осликами в шеренгу, тараща глаза на маленькое ушастое животное; последние старались соблюсти свое достоинство и делали вид, что вовсе не боятся, однако, бочком придвигались поближе к юртам, сопровождаемые неотступно толпою удивленных кутасов. Убедившись наконец, что спасенья нет, один из осликов не выдержал характера и залился таким истерическим криком, что привел своих преследователей в окончательное недоумение.
