Наиль Ахметшин - Тайны Шелкового пути

В центральной части был найден бронзовый треножник, который и поныне остается единственным, относящимся к данному историческому периоду. В проходе площадью 9 квадратных метров специалисты наткнулись на керамические статуэтки, заметно отличающиеся от находок в других погребениях комплекса.

Проблема однодневного многокилометрового автопробега по окрестностям города, нацеленного на посещение своеобразной сети императорских погребений, возникла на третьи сутки нашего пребывания в гостеприимной Сиани. Путаные и противоречивые разъяснения агентов туристических фирм, водителей рейсовых автобусов и представителей частного извоза, которые либо резко ограничивали наши запросы, либо взвинчивали до небес транспортные расходы, по вполне понятным причинам не могли нас устроить, поэтому решено было действовать по известному и хорошо проверенному туристами принципу «сначала ввязаться в бой».

В качестве первой цели был выбран наиболее отдаленный объект — комплекс Цяньлин, расположенный примерно в 90 километрах к северо-западу от административного центра провинции Шэньси. Билеты в один конец на комфортабельный автобус с кондиционером и видеомагнитофоном стоили, как обычно, недорого, всего по 12 юаней (чуть менее 1,5 доллара). Впереди нас ожидало полуторачасовое путешествие по трассе, соединяющей приморский Шанхай с отдаленным Синьцзян-Уйгурским автономным районом, что находится на границе с государствами Центральной Азии.

Цяньлин— это северная оконечность Циньчуаньской равнины площадью в 40 0 квадратных километров, где в разбросанных на большой территории 18 погребениях обрели покой 19 императоров феерической эпохи Тан. Наш путь лежал к усыпальнице, где покоится прах сразу двух правителей: мужа и жены. В Цяньлине похоронены императоры Гаоцзун и У Цзэтянь.

Последняя оказалась единственной женщиной-императором в истории Китая. Ее правление чем-то напоминает царствование российской Екатерины II. Правда, есть и такие, кто сравнивают с ней жену, а затем и вдову Мао Цзэдуна Цзян Цин, но это представляется большой натяжкой. У Цзэтянь была женщиной неординарной, о ее судьбе стоит рассказать более подробно.

Будущая императрица родилась в 624 г. на территории современной провинции Шаньси. Ее отец У Шиюэ в молодые годы торговал деревом, а позднее примкнул к некоему Ли Юаню, который поднял восстание против династии Суй. Когда Ли Юань стал первым танским императором Гаоцзу, купец получил должность министра. Девочка постоянно проводила время с родителями и была в курсе всех их проблем. Однако вскоре У Шиюэ умирает, и дочери пришлось испытать на себе «прелести» безотцовщины: различные ограничения со стороны окружающих и происки сводных братьев-шалопаев. По мнению биографов, трудности, с которыми она столкнулась в детском возрасте, закалили ее характер.

В возрасте 14 лет У Цзэтянь благодаря запоминающимся внешним данным и достойному поведению попадает во дворец императора Тайцзуна в качестве «цайжэнь», т. е. «наложницы пятого уровня». Прожив длительное время при дворе, она приобщилась к его интригам и приобрела политическое чутье, которое отшлифовала интенсивным чтением. Тайцзун умирает в 650 г., когда У Цзэтянь было 26 лет. В соответствии с традицией всех женщин императора насильно отправили монахинями в храм Ганье.

Новый император Гаоцзун был лишь девятым сыном правителя, да и по своим личным качествам вряд ли мог претендовать на трон, но после сложных закулисных комбинаций с участием его матери и предприимчивых царедворцев выбор пал именно на него. В результате страной начал править человек весьма средних способностей, нуждавшийся в постоянных подсказках при принятии государственных решений. Гаоцзун встретил У Цзэтянь в покоях отца задолго до прихода к власти и был сразу очарован красотой и манерами наложницы. Поэтому ее монашеское бытие продолжалось недолго. Она вернулась во дворец в статусе «чжаои» (второй наложницы), а через год стала императрицей, оттеснив свою предшественницу. Путь к престолу был открыт.

Очень скоро У Цзэтянь взяла мужа, у которого к тому же возникли проблемы со здоровьем, под свой контроль и практически с 660 г. все важнейшие вопросы в государстве решала сама. Придворные называли обоих супругов «Ваше Величество», но реальная сила была у императрицы. Подверженный частым болезням Гаоцзун предполагал отречься от престола и передать власть их старшему сыну Ли Хуну. Однако У Цзэтянь имела абсолютно другие представления о том, кто должен стать императором. Вскоре Ли Хун был отравлен, а второй сын Ли Сянь отправлен в ссылку в провинцию Сычуань, где вскоре ему было приказано покончить жизнь самоубийством. Масса проблем возникла еще у двух их сыновей, которым в разные годы все-таки удалось побыть императорами. Так, годы правления Чжунцзуна выглядят довольно своеобразно — 683–684 и 7 05— 710 гг., впрочем и у Жуйцзуна ситуация схожая — 684–690 и 710–712 гг.

Похоронив мужа в 683 г. и поочередно отстранив своих сыновей, У Цзэтянь захватила трон в 690 г. и официально процарствовала 15 лет. Она провозгласила себя «священным императором». В период ее правления произошло значительное укрепление государства, была усовершенствована и эффективно функционировала система конкурсных экзаменов на получение чиновничьих должностей, в определенной степени люди из низших сословий могли проявить свои таланты и добродетели на государственной службе. В то же время правительница ввела в свое окружение чиновников с весьма сомнительной репутацией, которые отнюдь не добавили ей славы.

Императрица оставила после себя много загадок, об одной из которых хотелось бы сказать несколько слов. На территории погребального комплекса находится стела высотой 6,30 метра, шириной 2,10 метра и толщиной 1, 03 метра. В верхней ее части изображены восемь драконов — символов императорской власти, но сама поверхность изначально была абсолютно гладкой, без единого иероглифа, что в китайской традиции не имеет прецедента. У Цзэтянь высказалась в том духе, что пусть грядущие поколения дадут оценку эпохе ее царствования. Вероятно, она сама понимала неоднозначность многих своих поступков и решений, поэтому хотя бы в преклонном возрасте надеялась обрести некое подобие душевного покоя, поступив вполне благородно. С другой стороны, возможно, что это была лишь очередная эскапада стареющей и абсолютно уверенной в собственной непогрешимости правительницы.

К сожалению, ушлые «писаки» далекого прошлого по-своему распорядились пустующим пространством и поспешили «отметиться» на стеле. Некий чиновник-«полиглот» в 1134 г. даже нацарапал идентичный текст на ныне мертвом чжурчжэньском и китайском языках, содержание которого не имеет никакого отношения к описываемым событиям. Однако это как раз тот случай, когда «нет худа без добра». Современные ученые, скрупулезно сравнивая и анализируя оба повествования, получили превосходный материал о забытом языке.