Евгений Габуния - На исходе ночи
Он не спеша прохаживался по улице, время от времени поглядывая на двери клуба. Уже совсем стемнело, когда из них веселой гурьбой повалила молодежь. От группы отделилась стройная женская фигура в накинутом на голову пестром платке и заторопилась в противоположную от других молодых людей сторону. Она шла легким быстрым шагом, и капитану пришлось поторопиться. Услышав в позади себя мужские шаги, женщина испуганно оглянулась и почти побежала по темной улице.
— Постойте, Надя! — окликнул ее Москаленко. — Нам надо поговорить.
Она на секунду остановилась, а потом, не говоря ни слова, пустилась бежать. Москаленко решил не отступать: другого такого случая могло не представиться.
— Не бойтесь, я ничего плохого вам не сделаю, — сказал он ей вслед.
Женщина чуточку замедлила шаги, будто раздумывая.
— Есть разговор… О Григории Солтане, — Москаленко пошел в открытую.
Она остановилась как вкопанная, и капитан, наконец, приблизился к ней. Женщина молчала, вглядываясь в лицо незнакомого мужчины, напряженно ожидая, что последует дальше. Москаленко осмотрелся по сторонам. Кроме их двоих, поблизости никого не было. Конечно, улица — не лучшее место для такого разговора, но выбирать не приходилось.
— Прежде всего должен вам сказать, Надя, что желаю вам добра, и потому буду откровенен. Ваш знакомый Григорий Солтан — дезертир Советской Армии и опасный преступник.
Женщина приглушенно вскрикнула, прикрыв рот концом платка.
— А вы откуда знаете? — дрожащим голосом спросила она. — И вообще кто вы такой?
— Работа у меня такая, чтобы знать.
— Не понимаю, о какой работе вы говорите, только этого не может быть!
— Чего именно?
— Того, что вы про Гришу говорите… Мы пожениться собираемся. — Она заплакала.
«Совсем заморочил голову девке, это надо же. Она, дура, и поверила», — с неприязнью к стоящей рядом женщине вдруг подумал Москаленко и продолжал: — Этот ваш жених причастен к убийству одного человека, а другого он ранил. У него руки в крови. — Капитан говорил резко, даже зло. Было, по-видимому, в его тоне что-то такое, что заставило женщину поверить.
— Что же теперь будет? — растерянно, сквозь слезы, спросила она.
— Это зависит от вас. Одно могу сказать: не найдете вы с ним своего счастья, а только потеряете. Все равно Солтана схватят, и тогда будет уже поздно.
— Поздно? — она не поняла или сделала вид, что не поняла.
— Когда Солтана арестуют, вы будете считаться его соучастницей со всеми вытекающими последствиями. А он, пока на свободе, может еще много зла причинить людям.
Молодая женщина размышляла, нервно теребя концы платка. Москаленко явственно слышал ее учащенное прерывистое дыхание, однако жалости к ней почему-то не испытывал.
— Что я должна сделать? — нерешительно прошептала Пламадяла, глядя себе под ноги.
— Помочь нам, помочь! — быстро ответил капитан.
— Как? — тихо прошептала она.
— Прежде всего скажите — где он живет?
— Не знаю… Сначала жил у своего дядьки Степана Якуба, сейчас у него не живет. — Она замолчала, что-то припоминая. — Говорил о какой-то землянке в лесу. Штаб-квартира какая-то у них там.
— У них?
— Ну да, с ним еще кто-то живет.
— Так… А кто они, эти люди? — Москаленко напряженно ждал ответа.
— Об этом мне ничего неизвестно, он не говорил.
— Хорошо… А часто ли бывает у вас Солтан?
— Когда как. Приходит ночью, уходит под утро, — потупясь, смущенно произнесла женщина.
— Вот что, Надя, — Москаленко старался придать своему голосу как можно больше мягкой доверительности, — я понимаю, что вам нелегко, но другого выхода нет. Когда Григорий придет к вам, сделаете так: дважды зажгите и погасите лампу возле окна, но так, чтобы он ни в коем случае не заметил. Ни в коем случае! Иначе вам придется плохо.
— Я понимаю, — пробормотала она, испуганно оглядываясь.
— Двери в ту ночь не запирайте.
— Так и сделаю, — глядя мимо собеседника, тихо ответила женщина.
— И запомните, — о нашем разговоре никому ни слова.
Доклад Москаленко подходил к концу. Майор Жугару слушал сосредоточенно, изредка задавая уточняющие вопросы. Судя по всему, он остался доволен докладом. Закурив очередную папиросу, майор спросил:
— Ваши предложения, капитан?
— Есть два варианта. Первый — взять этого подполковника тепленьким у его любовницы. Но для этого нужно время, может, день, а может, и все десять. Трудно сказать, сколько именно, ведь он приходит к Пламадяле когда ему вздумается: Второй вариант — прочесать лес и найти эту самую штаб-квартиру, как они называют свое бандитское логово.
— А что за люди там с Солтаном скрываются, так и не удалось установить?
— Пока нет, товарищ майор, работаем в этом направлении. Скорее всего такие же нелегалы, как и Солтан.
— Нет, капитан, второй вариант хуже, много хуже. Проческа отпадает. Шума наделаем с этой проческой, ну найдем эту землянку… а вдруг там никого нет? Только спугнем. Нет, надо все тихо, без шума провернуть. Ты в этой Надежде уверен? — озабоченно спросил Жигару.
— Надежда — хорошее имя, Демьян Никифорович, — улыбнулся Москаленко. — Не должна подвести. А если серьезно, стопроцентной гарантии дать не могу. Кто знает, что женщина может в последний момент выкинуть. Пожалеет… или испугается: Был у меня один такой случай, в Станиславской области. Брали мы главаря бандеровской банды, ситуация почти аналогичная складывалась.
— После расскажешь, а сейчас ближе к делу. Как там наши геодезисты поживают, которые в Чулуканах?
— Отлично Демьян Никифорович. Чего им сделается? Живут себе в палатке, весь день на свежем воздухе, загорают. Курорт, да и только!
— Ты это оставь, капитан, — то ли не понял, то ли не принял шутливого тона Жугару. — Лучших ребят нам прислали, боевых. Там, — он показал рукой наверх, — придают особое значение этой операции. Так что прошу учесть. Говоришь, дважды лампу должна потушить?
— Да, так мы условились.
— Не лучшим образом, между прочим. А вдруг Солтан заметит? Ты об этом подумал?
— Некогда было особенно раздумывать… Да и какой другой сигнал можно ночью дать?
— Поживем — увидим. — Майор стал перебирать лежащие на столе бумаги, и Москаленко понял, что разговор окончен. Уже у двери его остановил вопросом Жугару:
— А того бандита, о котором ты говорил, взяли?
— А как же, товарищ майор, само собой. Не ушел. У другой только бабы, не такой жалостливой, какой та оказалась.
После нежданной-негаданной встречи на улице Надежда Пламадяла потеряла покой. По ночам долго не могла уснуть, просыпалась от малейшего шороха за окном, прислушивалась: не Гришка ли? Едва ли не с первых дней его внезапного появления она женским чутьем чувствовала, догадываясь, что с ним не все в порядке. Нет, не походил Григорий на прежнего, каким знала его еще недавно. Изменился, стал вспыльчивым, замкнутым. И пугливым каким-то. И еще эта водка. Раньше тоже выпить был не прочь, но не так, совсем не так. Едва среди ночи заявится — первым делом выпить требует, пьет жадно, с остервенением. И эти ночные неожиданные посещения… Раньше, бывало, когда приезжал, и в клуб на танцы ходили, и просто по улице гуляли. Подруги завидовали. Еще бы — из себя видный, парень хоть куда. Форма военная очень ему к лицу была. Куда только она, форма эта, теперь подевалась? Ходит в каком-то тряпье, словно оборванец. О женитьбе, правда, и теперь поговаривает, но как-то неуверенно, больше для вида. Она же все чувствует.
