Тимур Дмитричев - В поисках Индии. Великие географические открытия с древности до начала XVI века
И вот сразу же после Светлого праздника Пасхи этот гонец доставил из Барселоны радостное письмо от Изабеллы и Фердинанда, обращенное к адресату теми самыми титулами и званиями, получения которых он так настойчиво добивался в случае успешного осуществления экспедиции: «Дону Христофору Колумбу, их Адмиралу Океан-Моря, Вице-королю и губернатору тех островов, которые он открыл в Индиях». Этим обращением короли Испании признавали сделанное великим генуэзцем открытие и все связанные с ним его привилегии. Монархи выражали в письме свое большое удовлетворение достигнутыми им успехами, повелевали ему прибыть ко двору и вскоре продолжить начатое дело, уже отдав приказ немедленно начать подготовку ко второму плаванию! Переполненный необыкновенной радостью своих замечательных свершений и их всеобщего признания, Колумб переживал тогда самые счастливые дни своей жизни. На высокой волне этого огромного душевного подъема неутомимый мореплаватель сразу же приступил к подготовке доклада для королей по практическим планам колонизации Эспаньолы в качестве заморской территории Испании.
Отправив доклад с гонцом в Барселону, Адмирал обзавелся гардеробом в соответствии с требованиями своего нового высокого ранга, составил походную процессию из числа своих офицеров, слуг, а также шестерых привезенных из новых земель индейцев в их обычном одеянии и с яркими тропическими попугаями и направился на встречу с королями. На протяжении всего пути его встречали как настоящего героя-победителя с над-лежащими почестями и приемами. В Кордобе он встретился с ожидавшими его там сыновьями Диего и Фердинандом, которые вместе с ним продолжили путь в Барселону, куда они прибыли 20 апреля. Здесь Адмирала ожидали настоящие триумфальные торжества, в которых, как писал впоследствии в биографии отца Фердинанд» «приняли участие весь двор и весь город».
Король и королева устроили для Колумба пышный прием в тронном зале замка Алькасар. Когда в ходе дворцовой церемонии он приблизился к сидевшим на тронах монархам, чтобы сделать установленный для таких случаев поклон повиновения, король и королева, в порядке выражения своего самого высокого уважения и почтения к приглашенному, поднялись на ноги, а при его коленопреклонении для целования их рук сделали ему знак подняться и пригласили сесть на кресло по правую руку от Изабеллы. Это было проявлением высочайшей королевской чести! Затем суверенам были представлены экзотические индейцы с невиданными образцами флоры и фауны их земель и столь ожидаемые изделия из золота Индий. Затем последовала продолжительная беседа с бесчисленными вопросами, ответами и рассказами, а в заключение этой встречи состоялся дворцовый молебен. В последующие дни пребывания Колумба при дворе при участии королей и их наследника в качестве крестных родителей состоялось крещение индейцев с наречением их христианскими именами, в том числе и королевскими. Так, самый важный по рангу родственник Гуаканагари был назван по имени короля Фердинандом Арагонским, еще одного индейца назвали Доном Хуаном Кастильским в честь наследника престола, а уже прилично освоившего испанский переводчика нарекли Доном Диего Колумбом. Новоиспеченный Дон Хуан затем останется жить при дворе, где умрет через два года, а смышленый переводчик Дон Диего вместе с пятью другими индейцами вернется с Колумбом на Эспаньолу и будет сопровождать его в ходе нового плавания по Антильским островам.
В Барселоне Адмирал пробыл около трех месяцев. За это время он получил от монархов личный наследственный герб с уникальным разрешением поместить на нем королевские символы замка Кастилии и льва Леона в дополнение к изображению архипелага островов и пяти якорей, символизирующих адмиралтейство. Колумбу удалось также документально подтвердить все те права и привилегии, которые были ему даны в предварительном соглашении с короной до осуществленного плавания при условии совершения обещанного открытия. Такое подтверждение теперь давало Адмиралу и его наследникам очень большие административные, правовые, коммерческие и финансовые возможности в отношении новых земель.
Вскоре после его прибытия сначала по-испански, а затем и на латинском языке в Барселоне было напечатано историческое письмо Колумба о новых открытых землях, что было необходимо в соответствии с действовавшим тогда международным публичным правом для утверждения на них прав за Испанией. Это был чрезвычайно важный государственный шаг международной политики, поскольку письмо автора открытия позволило папе римскому Александру Шестому как последней в таких делах инстанции провозгласить через папскую буллу от 4 мая 1493 года демаркационную линию между владениями Португалии и Испании по меридиану, проходившему в 100 лигах к западу от Азорских островов: все неоткрытые земли к востоку от нее относились к Португалии, а находившиеся по ее западную сторону — к Испании. Выбор данной демаркационной линии, по всей вероятности, был предложен самим Колумбом, поскольку именно он лучше всего знал географию к западу от Азорских островов.
Однако упомянутая папская булла вызвала резкий протест Лиссабона, усмотревшего в объявленной демаркационной линии серьезное ущемление своих интересов. Португалия в то время располагала самым сильным флотом и в случае несговорчивости Испании в этом деле могла доставить ей большие неприятности, так как имела значительное преимущество в контроле над морскими путями, не говоря уже о том, что ее Азоры, как показало самое первое плавание Колумба, могли быть очень нужны испанцам в качестве опорного пункта при пересечении Атлантики. В этой связи после проведения переговоров обе стороны в 1494 году подписали Договор Тордесильяс, согласно которому была установлена новая демаркационная линия, теперь уже проходившая по меридиану на расстоянии 370 лиг (!) к западу от островов Зеленого Мыса, что потом позволило Португалии претендовать на будущую Бразилию и Лабрадор.
Утверждения Колумба о том, что он открыл западный морской путь к восточным берегам Азии в первое время принимались всеми за истину. Однако довольно скоро среди некоторых ученых по этому вопросу стали возникать сомнения, так как по их расчетам размеров Земли Азия должна была находиться значительно дальше, чем свидетельство великого мореплавателя. Пожалуй, самым первым из них оказался служивший тогда при испанском дворе замечательный гуманист и хроникер новых географических открытий итальянец Пьетро Мартире д'Ангьера В своем письме кардиналу Сфорца, написанном уже в ноябре 1493 года, рассказывая о плавании Колумба, Мартире называет его открывателем Нового Света, то есть неизвестных по географии Птолемея островов, так как об Азии и Индии они и их последователи прекрасно знали еще со времен Александра Македонского, не говоря уже о Марко Поло. Эту мысль Мартире развил снова в своем большом труде, опубликованном в 1511 году под названием «Десятилетия Нового Света». Сам Колумб стал приходить к подобной же мысли в ходе своего третьего плавания, но в итоге остался до конца верен своему первому утверждению.
