Генри Мортон - Ирландия. Прогулки по священному острову
Ни причин для споров, ни побуждения к разговорам. Все устроено так, чтобы молчаливые братья могли есть, опустив голову и не произнося ни слова.
Наверху, в библиотеке, послушник рассказал мне удивительную историю монастыря. В 1830 году группа траппистов, бежавших из Франции, явилась на голые склоны гор Нокмилдаун, имея на всех сумму в 1 шиллинг и 1 пенс! Они построили себе что-то вроде жилища и маленькую ораторию. Крестьяне из горных деревень приходили днем к ним работать. Монахи осваивали земли. Они зарекомендовали себя хорошими работниками. Богатые люди составляли на них завещания, и постепенно, в течение ста лет, нищее поселение превратилось в большую, процветающую общину. Монастырские угодья свидетельствуют об энергии и знаниях монахов. Некогда дикая земля дает богатый урожай зерновых, в садах зреют фрукты, на тучных пастбищах кормится скот. В Ирландии они сделали то, что их предшественники сделали в Англии на йоркширских болотах, в аббатствах Фонтен, Риво, Джерво и многих других диких областях.
Мы вышли из сада, и я увидел ряды открытых могил. Поначалу я не понял, зачем они здесь. Послушник объяснил, что долг трапписта — самому выкопать себе могилу…
— До свидания, — сказал послушник. — Помолитесь за меня сегодня, а я помолюсь за вас. Если бы все в мире так поступали, все могло бы быть по-другому…
Голубые глаза на худом морщинистом лице были глазами ребенка.
В сгущающихся сумерках я пошел вниз по холму. Слышался стук сандалий людей, добровольно обрекших себя на молчание.
3В ту ночь я лежал без сна и думал о монахах из Маунт-Меллерей. Я пообещал себе, что вернусь и следующую ночь проведу у них как гость. Друг, с которым я обедал, рассказал мне бесчисленное количество историй об их добрых поступках. Он — то, что называется «плохой католик»: у него не нашлось добрых слов о священниках. «Дрозды» — так он их называл — держат страну в состоянии безграмотности и суеверия. А вот о траппистах из Маунт-Меллерей мой друг говорил исключительно в восторженных тонах. Он порылся в своей библиотеке и дал мне книгу об этом ордене.
Для большинства англичан траппист — человек, которого они представляют себе по роману Роберта Хитченса «Сад Аллаха». В этом романе описываются чувства трапписта, бежавшего из монастыря и столкнувшегося с проблемами жизни, которые он блестяще решает. Прошло много лет, с тех пор как я прочитал эту книгу, но до сих пор помню свое впечатление от того монастыря. В романе он не описан, но ощущается его гнетущая атмосфера: это молчаливые монахи и полное отрицание того, что мы, миряне, называем счастьем. Даже беглое знакомство с обителью Маунт-Меллерей сказало мне, что на ней лежит древний «мир церкви». Это — святилище. Оно сохранило все хорошее и искреннее, что было в средние века. Бескомпромиссная суровость монастыря немного меня напугала, но в то же время и привлекла. Мне хотелось вернуться и выяснить самому, что за жизнь идет за этими молчаливыми стенами.
Я открыл книгу и начал читать захватывающую историю траппистского ордена…
В 1140 году несколько монахов пришли в долину Ла Трапп в поисках настоящей пустыни, в которую они могли бы удалиться от мира. Эта долина, затерянная среди гор департамента Орм в Нормандии, известна как «ловушка» (trappe) из-за ее отдаленности и недоступности. Там и поселились монахи, постепенно обживая эти дикие места. Молва об их святости облетела все цистерцианские аббатства того времени. Затем накопилось богатство. Во время войны армия вошла в Ла Трапп, и монахам пришлось уйти. Они снова стали нищими и бездомными.
В начале шестнадцатого века монахи вернулись в свою долину, но это были уже другие люди. Большинство монашеских орденов лишилось прежнего аскетизма и святости. Одной из причин такого изменения послужило то, что, благодаря конкордату 1526 года, король получил право назначать аббатов в монастыри своего королевства. Нетрудно догадаться, что произошло. Королевские фавориты транжирили богатые доходы монастырей. Люди, назначавшиеся аббатами, являлись аббатами только на бумаге. Интересы их были чисто финансовыми. Для Ла Траппа, завоевавшего авторитет святостью и аскетизмом, настали трудные времена. Циничные светские люди тратили деньги, монашеству пришел конец, и только горстка так называемых монахов оставалась в аббатстве и вела беззаботную жизнь — охотилась, ловила рыбу.
Примерно в это время — в 1626 году — родился ребенок, которому дали звучное имя Арман-Жан Ле Бутилье де Рансе. Его отец был придворным. Крестным отцом мальчика стал кардинал Ришелье. Де Рансе был старшим сыном, и, стало быть, ему надлежало служить в армии. Но младший брат умер, и де Рансе в двенадцать лет принял духовный сан, получив вместе с ним три аббатства и несколько небольших монастырей, что дало ему 20 000 дохода ливров в год. Когда юноше исполнилось двадцать четыре года, умер отец и оставил ему имение, приносившее в год 30 000 ливров.
Богатый молодой священник пустился во все тяжкие. Он держал большой штат прислуги, закатывал банкеты и выезжал на охоту вместе с многочисленными друзьями и прихлебателями. Сохранилось интересное описание этого периода его жизни:
На нем было легкое платье из красивой ткани лилового цвета. По спине и плечам струились длинные локоны. Кружевной воротник украшали два изумруда, на пальце сверкал большой бриллиант. Во время охоты он отставлял в сторону все признаки своей профессии и носил меч и два пистолета. Шею обнимал вышитый золотом черный шейный платок. В более солидном обществе ему приходилось напускать на себя вид истинного клирика, и тогда он надевал костюм из черного бархата с золотыми пуговицами.
Вот таким был юный аристократ, которому судьба предначертала совершить отречение, не столь уж редкое в истории христианства, и отправиться в глушь в поисках Христа.
Десять лет удовольствий ему наскучили. Проснулась совесть, и молодой человек решил уехать в Париж, к монахам ораторианского монастыря. С этого момента он решительно переменился, забросил богатых дружков, продал имение и передал огромные средства на благотворительные нужды. Он отказался от своих аббатств и монастырей и сохранил самую бедную обитель — Ла Трапп. Заключительным актом самоотречения стало решение обрубить последние нити, что связывали его с миром, и поступить в Ла Трапп простым монахом.
Он нашел Ла Трапп в жалком состоянии. Там проживали семь мирян, которые встретили его с возмущением. Они отказались ему подчиняться, не захотели штопать свои сутаны, даже грозились убить его. Он решил обратиться к королю, и это их, по-видимому, напугало, потому что они уступили и позволили пустить в братство монахов «сурового обета».
