Выше только небо: Посвящается красноярцам - столбистам, альпинистам 70-90 гг. - Николай Александрович Сметанин
На гребень нужно было выходить по крутому кулуару, но по нему как раз в это время спускались 12 англичан, не дошедшие до вершины. Одновременное движение вниз и вверх там было невозможно, и капитан ушел вправо и полез по скалам. Высота 8500 м, первая скальная ступень; Гриша помахал рукой и скрылся за перегибом. Захаров помахал в ответ и снова оглянулся: Женя идет сзади, все в порядке. И в этот момент началась пурга — не зря в небе висело чечевичное облако. Видимость упала почти до нуля, хотя по обрывкам перил путь был отмечен. Наверх шли с двумя радиостанциями, одну нес впереди Петр, другую сзади — Николай. Аккумуляторы в рации Захарова сели, и связи не было. Уже на 8800 м, когда капитан поджидал Бакалейникова, сверху пришел Кузнецов. Теперь можно было связаться и с верхним базовым лагерем, где находилась вспомогательная группа. Первый вопрос Антипина: «Все живы?» Николай отвечал ему, что все в порядке, но может возникнуть проблема с поиском правильного пути спуска от гребня к палаткам в темноте. Он тоже поморозился под вершиной, но ходил, не хромая, водил машину, а 12 июня вместе со своей командой залез на Такмак, где они привязали к мачте флаг, побывавший на Эвересте. Потихоньку лечился, очевидно полагая, что само собой обойдется, рассосется как-нибудь. Не обошлось, не рассосалось. Уже в июле Николай все-таки обратился к медицине, его срочно положили в больницу и ампутировали одну фалангу на втором пальце правой ноги. Однако, вряд ли это как-либо отразится на его спортивных планах: ведь великие альпинисты Виталий Абалаков и Рейнхгольд Месснер имели куда более серьезные обморожения и последующие ампутации, после чего вполне успешно ходили в горы по сложнейшим маршрутам.
Руководитель. Уж без кого точно не могла состояться эта экспедиция, без Сергея Баякина. Дело не только в том, что это он сумел убедить в ценности грядущей победы руководство края и сумел аккумулировать немалые средства. Важно другое: во-первых, именно Баякин создавал и пестовал, и поднимал к вершинам эту команду; во-вторых, он сохранил в команде тот авторитет, который принято называть непререкаемым. И еще: не будь гималайской экспедиции, не было бы оснований для этих строк. А потому Сергей Баякин и есть главный герой. Размышляя о становлении команды, об ее истоках, Сергей дает простое объяснение: «Духовным стержнем, Богом нашей команды стали любимые красноярские «Столбы», где все мы объединились, научились мужской дружбе и добрым бойцовским качествам. Как бы пропитались тем особым духом, который всегда витал над «Столбами», да и сейчас он никуда не делся, он сохранился в нас. У нас были славные учителя — старые столбисты и альпинисты, умевшие и под гитару спеть, и в горах отличный маршрут пройти.
Свою первую гору помню с фотографической точностью. Спортивный рост, как у всех: разрядник, КМС, мастер спорта (кстати, самый молодой в СССР).
В конце 70-х годов прошлого века альпинизм в Красноярске стал «проседать»: «Труд», «Спартак», «Буревестник» стали реже выезжать на сборы. Стало понятно: нужно делать новую команду. А тут и норматив мастерский изменился: ввели систему баллов, и только парни, готовые лезть километр в день по вертикали, могли стать настоящими мастерами. Я сел за анализ: горные районы, вершины, люди. Получалось, что за два года мы могли сделать мастерами десять человек. Скромный расчет получился: за два года мы подготовили пятнадцать, а год спустя еще десять мастеров спорта, да и подпорку, резерв, про разрядников не забывали. Тем и сладок настоящий плод, что с большим трудом добыт.
Уже в 1981 году мы заявили на чемпионат Союза «сумасшедшую» стену Саук-Джайляу. А потом было десятилетнее выступление красноярцев на Всесоюзных чемпионатах вплоть до распада СССР. Такая гегемония красноярцев, не нравилась командам, прежде считавшимися сильнейшими.
Хочу рассказать про столичные интрижки. К примеру, 1985 год, когда в ледовом классе чемпионата страны, в котором Красноярск традиционно считался слабым, мы публику изрядно удивили. Мы сделали свое снаряжение: ледовые крючья красноярского производства ввинчивались вдвое быстрее. Провели специальный сбор, где разработали оригинальную тактику восхождения.
В «школе» мы командам-соперницам давали двойной отрыв! И в чемпионате прошли полуторакилометровую стену Безенги, где один километр чистого льда, а остальное — скала, за один день. Спустившись вниз, мы и не сомневались — золото наше. Однако тут приходит информация о том, что несколькими днями раньше другая красноярская команда победила в скальном классе. Так судьи, посовещавшись, решили: нельзя так баловать красноярцев, присуждать золото сразу в двух классах. И засудили на какие-то сотые балла, чего-то там придумали. Но то была пора расцвета молодой команды. Команда уже встала «на крыло». А победы пришли одна за другой, безоговорочные. Со светлой грустью сейчас вспоминаются эти годы.
Вернемся к Эвересту-96, ажиотаж, всеобщее внимание, не приведи Господь, случись несчастье, все шишки на тебя. Огромная ответственность — дать добро на супермаршрут, на первопрохождение с огромной степенью риска. Замечу, супервосхождения приходилось делать не раз. Наши маршруты на Катыне, Ушбе, Ягнобе и других по сей день никем не пройдены. Мы ведь научились сводить к минимуму большинство рисковых ситуаций и делать то, что задумали.
Доверял и доверяю, и не только Захарову с Антипиным, но и всей команде. Весь год перед Эверестом я был с командой и на тренировках, и на совещаниях в офисе. Я чувствовал ауру команды, дух победителей, патриотизм города, если хотите. При этом крайне важно, для принятия решений, видел, что и они верят мне. Хотя и был, как не бьть, мандраж в последние три дня, когда в Красноярске узнал по спутниковому телефону о том, что парни пошли на штурм. Связь прервалась на два дня, а я на любом стуле как на иголках сижу. Бог миловал, все свершилось. Победа! Жизнь продолжается».
Заканчивая главу Эверест-96, надо вспомнить пророческие слова, нашего земляка, замечательного патриарха советского альпинизма Виталия Михайловича Абалакова. В одном из интервью корреспонденту из Красноярска, в дни 75-летия Виталия Абалакова, на вопрос: «Что дал Вам альпинизм?», он ответил: «Яркую событиями и впечатлениями жизнь. Закалку. Помог побороть инвалидность.
Альпинизму я обязан здоровьем. За последние сорок с лишним лет у меня был всего один бюллетень, или, как сейчас говорят, больничный лист, — после той самой операции 1936 года. Сегодня, в 75 лет, без особого труда прохожу на лыжах 15–20 и больше километров.
В молодости, как правило,
