Антон Кротов - Страна А., или Автостопом по Афганистану

Вслед за нами наверх последовали наши фанаты, припосольские дети. Всё афганское юное поколение, восьми-двенадцати лет, кому повезло жить в районе российского посольства, очень любили русских и знали по нескольку русских слов, а некоторые даже могли общаться. Среди нас наибольшей любовью детей пользовался Книжник, так как он играл на гитаре и пел песни (иногда, по многочисленным просьбам собравшихся). Итак, мы поднялись на гору во главе процессии фанатов; Книжник взял огонь на себя, отвлекая их песнями, пока Лекай и Шарлаев обследовали вышку, а Кирилл ходил в мечеть (у подножия горы). Вышка оказалась вполне пригодной для ночёвки; кое-где оставались даже перила. Мы перенесли рюкзаки, распустили по домам зрителей и призвали Книжника, который сперва опасался лезть наверх, но потом всё же присоединился к нам. Знамя Академии Вольных Путешествий подняли наверх и сфотографировались с ним. Ура! Наш флаг — и мы — над Кабулом!

Ветер гулял над вечерним городом, и бетонная вышка раскачивалась под влиянием ветра. С.Лекай кочегарил на примусе чай, обставив его от ветра пенкой и рюкзаками. Внизу красовался идиотский сухой бассейн; прыгать в него не хотелось. Длинная плоская гора, над которой мы находились, делила Кабул на две равные части, и город расстилался под нами плоским ковром справа и слева. Весь город был ровным и малоэтажным, только с одной стороны виднелся квартал советских блочных типовых домов (о чудо!), и вдали — высотное здание какой-то гостиницы этажей на двенадцать. Больше небоскрёбов в городе не наблюдались; может быть, их разбомбили, а вероятнее всего, их и не было. Края ковра-города поднимались на соседние горы; на одной из них я ночевал вчера, километрах в шести отсюда.

Солнце зашло, в городе включили свет. Муэдзины всей столицы начали свою бесконечную перекличку. Мы с Кириллом залезли на самую верхнюю площадку и совершили намаз на высшей точке вечернего Кабула. Потом было фотографирование ночной столицы. Спустились; разрезали арбуз; поспел и чай; достали кексы и лепёшки. Книжник затащил наверх гитару и пел песни. Ветер раскачивал вышку.

Не успели съесть арбуз, как снизу послышались голоса, передёргивание автоматов, недружелюбные звуки. Вышка была вся в рытвинах от пуль и снарядов, что наводило на определённые мысли. Но их тоже можно понять: какие-то неизвестные заняли высшую точку Кабула, и кто знает, что у них (у нас) на уме? Вдруг мы снайперы? Ведь отсюда простреливается вся столица!

Мы с Шарлаевым спустились вниз, осуществить мирные переговоры.

— Сидим, арбуз едим, чай пьём, на гитаре играем, отдыхаем культурно, примус кочегарим, никого не трогаем, — объяснили мы.

Двое солдат недоверчиво рассматривали нас. Один решил таки подняться и проверить; второй сторожил внизу.

Первый, поднявшийся, так удивился, что застрял на нашей площадке и долго глазел. Действительно, на вышке оказался примус, чай, гитара, арбуз и иностранцы. Что делать, солдат не знал, сидел на корточках и смотрел.

— Башир! Ты там что, помер? — кричал второй солдат снизу. — Ты как хочешь, а я пошёл!

И нижний ушёл от необычного подальше; вскоре удалось сплавить и Башира. Ещё несколько раз до полуночи подходили всякие солдаты, кричали что-то, интересовались, мы спускались вниз с переговорами. Наконец я уже рассердился и стал вежливо отшивать солдат.

— Шома мирид шома хана, — популярно объяснял я, — ты иди твой дом спать, иди домой, пешком иди домой, мы спим здесь, ты спишь там, иди домой, бурубахайр! счастливого пути!

Солдаты удивлялись. Обещали, что приедут американцы и нас снимут. Под конец всё же все разошлись по своим домам спать, а мы расстелили спальники на вышке. Американцы не пришли. Книжник спал внизу, опасаясь, что его тяжёлое тело сверзится ночью вниз.

Проснулась столица, проснулись и мы. Сначала я, потом Кирилл совершили малое омовение (воду в бутылках принесли снизу, ещё вчера) и намаз на вышке. Сфотографировали флаг АВП над Кабулом. Дети при-посольских кварталов начали своё паломничество на освящённую нами гору. Сухой бассейн под вышкой, куда мы вчера выбросили корки арбуза, — оказался спортзалом для занятий ушу. Афганские спортсмены спустились в бассейн и ровными рядами плавно тренировались под нами. Наверное, удивлялись, откуда в бассейне возникли остатки арбуза. Мы раньше не подозревали, что бассейн как-то используется.

Появились опять какие-то солдаты, на этот раз не пешком, а на джипе и мотоцикле. Это оказались миротворческие англичане. Поговорили, мирно расстались. Один из англичан покатал на мотоцикле афганского ребёнка, к большому удовольствию оного. Мы спустились с вышки, сфотографировали англичан. А также друг друга, с флагом АВП, на фоне Кабула и очередного танка, неизвестно когда забравшегося на гору. Спустились к посольству.

Пообщались ещё раз с консулом и другими работниками посольства, передали им оказию на Родину в виде книг, фотоплёнок и писем. С главпочтамта позвонили домой.

Планы у нас были таковы. Двое, я и Книжник, намеревались поехать в Кандагар, а затем в Герат. Там мы собирались заглянуть в иранское консульство, и, вероятно, вернуться домой через Иран.

В.Шарлаев и С.Лекай тоже собрались в Герат, но не через Кандагар, а по высокогорной дороге, более короткой по расстоянию и медленной по скорости. Потом они намеревались поехать в Кандагар и Кабул, получить пакистанскую визу и поехать в Пакистан, а затем через Кашмир в Китай. К.Степанов планировал ехать так же. Через неделю мы наметили встретиться в Герате. (Так потом не встретились.)

Сперва мы расстались с В.Шарлаевым и С.Лекаем. Втроём — Книжник, Кирилл и я — мы направились на выезд из Кабула. Думали, что доедем вместе до выезда, а потом разойдёмся, но вышло иначе. На трассе нас подобрал микроавтобус; в нём был водитель, какая-то мебель и англоговорящий интеллигентный афганец лет сорока. В очках, что большая редкость в этой стране. Это был хозяин машины, местный большой начальник; он ехал из Кабула к себе домой, в деревню около Шейхабада. Мы втроём поехали с ним и не пожалели об этом.

В образцовой деревне Чак-Вардак

Наш новый друг оказался начальником целого района, содержавшего 45 деревень. Он отлично говорил по-английски, регулярно ездил в Америку на заработки и имел ещё пять братьев, четверо из которых жили и работали в США. Отец его был какой-то знаменитый афганский генерал, и все дети отца были офицерами, но ушли из армии с приходом "Талибана".

— Талибы развалили армию и всё хозяйство, — объяснял он, — это же надо такое придумать: во главе армии — имам! Во главе армии должен быть офицер, а не имам! А ещё: директор школы — имам! Директор школы должен быть педагог, а не имам! Имам должен быть в мечети! А ещё: руководитель завода, фабрики — имам! Там должен быть инженер, а не имам! И руководитель государства тоже имам… Политик должен быть, а не имам! Поэтому мы и ушли из армии. Четверо братьев уехали в США, один остался здесь (он, кстати, учился в СССР и говорит по-русски, я вас познакомлю), а я мотаюсь туда-сюда, привожу деньги оттуда и вкладываю их сюда.