Жюль Верн - Прекрасный желтый Дунай
— И которого вы не знаете?
— Которого я не знаю!
Илья Круш уселся рядом с рубкой, достал небольшой сигнальный фонарь, зажег его и прочел письмо следующего содержания:
«Вена, 8 часов вечера.
Мой дорогой господин Круш!
Непредвиденные обстоятельства вынуждают меня через несколько мгновений покинуть Вену… Нет времени лично предупредить вас… Даже не знаю, где и когда удастся вновь присоединиться к вам… Может, в Пеште, может, в Белграде…
Пока продолжайте путешествие без меня, желаю вам успеха.
Я передам это письмо с посыльным, пришлось открыть ему и ваше имя, и ваше местонахождение. Будем надеяться, это не доставит вам слишком больших неудобств.
А теперь — доброго пути и доброй рыбалки. Вы знаете, до какой степени я в ней заинтересован, хотя, уверен, у меня не будет причин сокрушаться о задатке, который я вам выдал.
Примите мои искренние сожаления.
Ваш компаньон Егер».Таково было письмо, и оно поразило Илью Круша. Какое дело могло заставить господина Егера так поспешно уехать из Вены? Здесь было над чем поразмыслить, но, заметив, что незнакомец еще стоит на причале, он сказал:
— Спасибо, мой друг, вы можете идти… Ответа не будет.
Но тот не двинулся с места, а спросил:
— Так вы в самом деле Илья Круш?
— Да… Илья Круш.
— Круш-рыболов?
— Рыболов… Доброй ночи…
— Ну и ну… Когда в городе узнают об этом, ждите нашествия любопытных.
— Ах, да что вы говорите…
— Вы еще будете здесь завтра утром?
— А как же, мой друг!
— Тогда доброй ночи…
— Доброй ночи.
И человек бегом отправился восвояси, счастливый тем, что ему предстоит распространить по городу великую новость!
В три часа ночи Илья Круш отвязал лодку. Полчаса спустя она вышла в дунайские воды в районе Императорских мельниц. Когда с рассветом толпа почитателей давилась на причале и на набережной, Илья Круш находился уже в добром лье от столицы.
Пройдя Эсслинг и круглый и необитаемый остров Лобау — два знаменитых географических названия в исторической летописи Первой империи[76], Илья Круш продолжал мирное плавание к Прессбургу.
Расстояние между Веной и Прессбургом показалось ему весьма изрядным. Он так хорошо знал реку, что открывавшиеся виды уже не представляли для него интереса. Однообразное плавание, главным образом вдоль правого берега, до местечка Фишамент, между довольно низкими берегами, которые несколько возвышаются в окрестностях Регалсбрюна. Дальше лишь гора Хайнбург заслужила с его стороны рассеянный взгляд. Он ловил рыбу утром, плыл целый день, снова ловил рыбу вечером, ходил продавать улов на хуторах, а лучше в деревушках и городках, проводил там ночь и с рассветом отправлялся дальше.
Таким образом Илья Круш добрался до границы между эрцгерцогством и Мадьярским[77] королевством, границы, которая проходит слева по Лайте, а справа по Марху[78] — двум крупным дунайским притокам[79]. Несколько барж выплывали с Марха, первого левого рукава, который является судоходным, тогда как правые — Инн, Энс и Трайзен — мало пригодны для речного транспорта.
Пройдя теснину, именуемую Венгерскими воротами, обогнув многочисленные мысы Малых Карпат, врезающихся в реку наподобие зубьев пилы, один из которых увенчан легендарной башней Тебен, проплыв вдоль острова, будто перегораживающего в этом месте Дунай, Илья Круш прошел под понтонным мостом и остановился на ночь у последнего дома Прессбурга.
Он все время думал о господине Егере. Нет! Судя по письму, им не суждено вновь встретиться в этой официальной столице Мадьярского королевства[80]. Случится ли это в венгерской части реки, в Коморне[81], в Буда-Пеште? Если бы господин Егер был в Прессбурге, возможно, он захотел бы остановиться на несколько часов в городе, насчитывающем сорок пять тысяч жителей, который по-настоящему оживает, лишь когда собирается венгерский сейм, в городе мирных людей, мелких рантье, где жизнь не очень дорога, ибо эта часть Венгрии богата винами и зерновыми. Правда, Прессбург почти не обладает туристическими и архитектурными достопримечательностями, но само его расположение и, пожалуй, еще огромный четырехугольный замок с угловыми башнями довольно живописны.
Господин Егер не пришел и на следующее утро, 23 мая, и его компаньон в одиночестве пустился в дальнейшее плавание по Дунаю.
Почти тридцать лье от Прессбурга до Рааба[82], почти пятнадцать — от Рааба до Коморна, столько же от Коморна до Грана, около двадцати лье от Грана до Буда-Пешта, всего около восьмидесяти лье должна была пройти плоскодонка, прежде чем достигнуть столицы Венгрии. Восемь дней потребовалось Илье Крушу, чтобы добраться от Прессбурга до Пешта. И все это время он думал о том, что его интересное путешествие было бы еще интереснее, если бы рядом находился господин Егер.
Тем временем лодка плыла на юго-восток вдоль левого берега. Плоская, но плодородная равнина простиралась справа и слева. Ложе реки тут во многих местах усеяно островами, некоторые из них довольно обширны, и, в частности, тот, что венгры называют Золотым садом.
Переход прошел без всяких происшествий, о чем Илья Круш и не думал сокрушаться. То, что никто не знал его имени, не слишком сказывалось на продаже рыбы. Рыба легко находила покупателей. Такое впечатление, что наш герой обладал даром выбирать их в быстрой воде, не покупателей, конечно, а рыб. В действительности он точно и со знанием дела выбирал подходящие по размеру крючки и подходящую для каждой рыбы наживку! Нет, к нему никак не подходила знаменитая фраза, лживая, как большинство подобных фраз: удочка — это такое приспособление, за один конец которого иногда хватается глупая рыба, а за другой всегда держится глупец!
Рааб стоит на месте впадения в Дунай реки, носящей то же название, что и сама крепость. Этот главный город комитата[83] насчитывает около четырнадцати тысяч жителей. Благодаря Илье Крушу его население возросло на одну единицу, а могло бы и на две, если бы господин Егер занял свое место под гостеприимным кровом плоскодонки.
За крепостью Рааб последовала крепость Коморн, не менее знаменитая. Илье Крушу пришлось дойти до рынка, чтобы продать свой улов. Там он услышал о стычке в Малых Карпатах банды Лацко и отряда, возглавляемого самим Карлом Драгошем. Говорили, что полицейские потерпели поражение. С тех пор никто Карла Драгоша не видел и не знал, что с ним сталось. Никаких точных сведений на сей счет не было.
