Эмиль Брагинский - Солнце в декабре
Советское консульство в Мадрасе тоже расположено в неплохом особняке с садом. Время от времени туда приглашают «дударей». Они дудят, змеи выползают из нор, заклинатели хватают их за хвосты и переправляют в мешки. Осенью выловили дюжину кобр, а при нас — двадцать пять. Причем двадцать пятая была уже дохлой. Она погибла при попытке проникнуть в дом через установку для кондиционирования воздуха. Ее победила техника.
Во дворе консульства живет дикий мангуста. Когда змей отлавливают, он остается без прокорма и переходит на колбасу.
Если все это правда и змей действительно ловят при помощи музыки, возникает естественный вопрос: можно ли в Мадрасе пользоваться магнитофоном?
Змеями принято пугать всех приезжих. Один мой знакомый с серьезным видом объяснял: в отеле одеяло подворачивают с боков под матрац, чтобы не забралась змея. И слуга, который заходит в номер вечером, смотрит, не заползла ли кобра, и, если находит ее, просит удалиться.
Змей в Индии обычно не убивают. В Кочине рыбаки при нас выловили в сетях ядовитую морскую змею. (Однажды мне довелось видеть, как она плавает, гордо подняв над водой тонкую голову.) Они ее не убили, а взяли палку, расщепленную на конце (у нас на юге такими палками снимают с дерева груши), подцепили змею и отправили обратно в море.
В Индии змеи священны. Они живут в храмах и, говорят, безобидны. Они уничтожают мышей и крыс. Рассказывают, что в некоторых деревнях крестьяне держат ручных змей, которые пьют молоко и ловят мышей, как кошки.
Но есть у кобр еще одно свойство, что дает им возможность в какой-то степени конкурировать с мавзолеем Селима Чишти в Мертвом городе. Дело в том, что, по народному поверью, человек, который убьет кобру, не будет иметь детей! В музее Мадраса можно увидеть древние «змеиные» камни. Их устанавливали под священным деревом те, у кого не было детей. Раз нет детей, значит, в предыдущем рождении они прикончили кобру и теперь замаливают грехи (по индийской религии, человек рождается много раз. Но про предыдущие жизни ничего не помнит)…
В Агре я упал. Примитивно и некрасиво упал в номере, когда складывал чемодан, и растянул мышцу на спине. Я кое-как доплелся до машины. Потом с трудом перебрался в поезд и вышел в Дели полным инвалидом. Меня начали одолевать всякие грустные мысли. Утешало лишь то, что с моим другом и постоянным соавтором Эльдаром Рязановым приключилась в Бразилии аналогичная история. Он, правда, и на этот раз перещеголял меня — упал не в номере гостиницы, а роскошно свалился на бетон у новейшего достижения архитектуры. Он получил растяжение мышц, и его вылечили втираниями випратокса, препарата, содержащего змеиный яд. Мне тоже купили випратокс, я растер им спину и наутро был почти здоров, а после второго растирания вовсе забыл про неприятное происшествие.
Поэтому я присоединяюсь к призыву, который был опубликован в газете «Известия»: «Берегите змей, особенно ядовитых».
Очевидно, в этой главе следует рассказать и о настоящей интермедии со змеями, которая разыгрывается обычно в середине августа в деревне Ширала, в двухстах пятидесяти милях от Бомбея. Существует предание, что жители Ширалы обладают наследственным иммунитетом против укуса кобр. Когда-то, очень давно, в Ширале жил святой, который считается основателем иммунитета.
Праздник называется Нааг Панчами. Мужчины отлавливают сотни кобр и приносят их к храму. Разумеется, живыми. Причем каждый из мужчин старается добыть как можно больше змей.
Женщины надевают на себя лучшие одежды, приносят в храм глиняные блюдечки и кувшины с молоком. Над головами живых кобр наливают в блюдечки молоко и предлагают им угощение. После долгого богослужения кобр (тех, которые не расползлись) относят в поле, и там опытные мастера показывают традиционные представления. Наверно, играют на свирелях, а змеи «танцуют». Я пишу «наверно», потому что, по счастью, на этом празднестве не был. Но то, что поздно вечером, когда уже совершенно темно и не видно, в какую сторону змеи направятся, их всех отпускают, это совершенно точно…
Нисхождение Ганги
В наш электронный, космический, кибернетический, сверхскоростной век мы постепенно разучились поражаться, все принимаем как должное.
Архитектура нас тоже не потрясает. Сидя дома у телевизора, попивая, ну, скажем, томатный сок, мы спокойно взираем на творения Казакова, Палладио и Оскара Нимайера. «Ну и что?» — говорим мы. «Корбюзье спланировал город Чандигарх. Посмотрите, пожалуйста», — приглашает нас ведущий передачу. Мы смотрим на голубой экран и в этот же момент едим творог, который полезен человеческому организму и от чего-то предохраняет. Мы смотрим на экран и делаем замечание сыну, чтобы он наконец оставил свой нос в покое. Телевидение прочно вошло в нашу жизнь, расширило наш кругозор и сделало нас образованными в мировом телевизионном масштабе. Телевидение было последним этапом в разрушении человеческой эмоции, которая называлась когда-то «удивление, смешанное с восторгом». Из туристских поездок никто не шлет теперь восторженных писем. Пишут обычно так: «Были в Венеции. Очень симпатичные каналы. Только вот пахнут… Посетили могилу известного художника Тициана. Катались на гондолах. Гондола — это лодка без весел, лодочник-гондольер держит в руках шест. Помнишь, мы видели его в передаче Клуба кинопутешественников, которую ведет товарищ Шнейдеров. Еще мы ели лепешки с сыром. Да, на мосту Риальто я купил кофточку тебе и кофточку дочке, зеленую…»
Телевидение — это великая сила. Теперь оно стало цветным. Скоро картины Рембрандта, Веронезе, Ван-Гога, Серова станут «транслировать» в цвете. И тогда мы перестанем удивляться поразительному красочному богатству великих мастеров.
Нет, нас не удивишь. И мы гордимся этим. Мы верим в торжество разума, который расщепил атом. Да, кто-то расколол атом, как грецкий орех, а кто-то написал собрание сочинений. Оно вышло в зеленых переплетах и называется собрание сочинении Рабиндраната Тагора. Каждому свое. Мы отдаем должное, но не удивляемся.
В первый день после циклопа мы поехали в Махабалипурам. Есть такое местечко под Мадрасом. Гостеприимные хозяева собирались пас удивить. Мы вежливо помалкивали, зная, что этого не произойдет…
По дороге возле рынка мы увидали святого. Нормальный святой с длинными спутанными волосами и в мятой рубахе. Он говорил речь. Я попросил остановиться и послушал.
Вот что он декларировал:
— Возьмем электричество. Что это за явление? Это — энергия. Она, энергия, проявляется по-разному: в роторе крутит машину, в холодильнике дает холод, в лампочке — свет и так далее. В конечном счете, — продолжал святой, — электрический ток — это движение материн. А что такое материя? Она все, она бесконечна, не имеет ни начала ни конца. Точно так же наша религия. Она все, она бесконечна, не имеет ни начала ни конца. И проявляется по-разному…
