Галимов Брячеслав - Демоны острова Пасхи

– Моего гнева? – переспросил Аравак. – Но за что мне гневаться на вас?

– Ну как же… Ведь этот преступник… Кане… родился и вырос у нас. И зачем боги допустили такое? – вскричал Капуна.

Взгляд Аравак сделался тяжелым, и Капуна почувствовал это даже сквозь опущенные веки.

– Кане – из вашей деревни? Я и забыл. Деревня у опушки Большего Леса: он родом оттуда… И как же вы относлесь к тому, что сделал ваш односельчанин?

– Мы проклинаем Кане и молимся богам, чтобы они покарали его, – твердо проговорил Капуна, снова вспомнив свою жену, и прибавил: – Мы возмущены поступком Кане, этот поступок ужасен. Так думают все жители нашей деревни, и я, выполняя их волю, осудил сына рыбака на вечное изгнание из родных мест.

– Славно сказано. А теперь подними глаза.

Капуна с замиранием сердца выполнил приказ вождя. Взгляд Аравака был непереносим; Капуна обмер и почти перестал дышать, но глаз все-таки не отвел.

Губы Аравака дрогнули в усмешке.

– Твои слова идут от души. Нет, жители твоей деревни не ошиблись, избрав тебя старостой. Передай им, пусть не боятся моего гнева. Если вы враги Кане и враги его друзей, значит, вы мои друзья. Я не буду мстить вашей деревне за то, что она вырастила этого преступника.

– О, великий вождь! Твоя милость безгранична! – с неподдельным чувством воскликнул Капуна. – Бери нас, распоряжайся нами, – мы все твои!

– Хорошо сказано, – повторил Аравак, подошел к Капуне и потрепал его по щеке.

– Такие люди, как ты, юноша, будут достойными жителями нашего острова при новых порядках, которые мы установим, разбив наших врагов… Тлалок! Эй, Тлалок, подойди сюда! – затем позвал он. – Вот это – Капуна, староста деревни у опушки Большого Леса.

– Из деревни, откуда родом Кане, сын рыбака, наш главный враг? – Тлалок злобно взглянул на Капуну.

– А, ты помнишь, откуда родом Кане? – удивился Аравак.

– Я все помню, – ответил Тлалок, продолжая зло смотреть на односельчанина ненавистного ему Кане.

– Тогда запомни и его, Капуну, – сказал Аравак. – Он на нашей стороне. Он и жители его деревни осудили сына рыбака и приговорили к изгнанию. Отныне Капуна – наш друг и помощник. И не важно, что он еще так молод, это даже хорошо: пройдет время, вождем станешь ты, Тлалок, и тебе нужны будут верные люди. Один из них стоит перед тобой… Капуна, ты ведь будешь так же слушаться приказаний моего сына, как моих?

– Клянусь! – с восторгом вскричал Капуна. – Я и все жители моей деревни принадлежим теперь тебе, Аравак, великий вождь, – и тебе, Тлалок, сын великого вождя и великий вождь в будущем.

– Вот видишь, – сказал Аравак сыну. – Люди готовы служить нам; сколько их пришло, сколько еще придет… И если даже родная деревня Кане восстала против него, – значит, мы обязательно победим! Каждый получит от нас по заслугам: мы покараем врагов и наградим друзей… И ты, Капуна, можешь рассчитывать на награду, – прибавил вождь. – Ты совершил мужественный и смелый поступок, осудив Кане. Мы не забудем тебя.

– Мы не забудем тебя, Капуна, – вслед за отцом повторил Тлалок.

А в ущелье, где жили Кане и Парэ, по-прежнему царила мирная, счастливая любовь. Она не проходила, не становилась меньше, – она укреплялась день за днем. Кане не мог уже понять, почему он сразу, как только увидел Парэ, не взял ее в жены и не увел с собой; Парэ не могла понять, почему она не пошла с ним в тот же день, когда увидела и полюбила его. Все препятствия, которые были на их пути, выглядели теперь для Кане и Парэ не просто незначительными и несущественными, – они казались счастливой паре просто смешными.

Парэ особенно забавным казалось предположение, что их с Кане любовь вызвана демонами: со смехом вспоминала Парэ свое испытание и то, чем оно закончилось. Ее отец был неправ, назначив это испытание, – и она была уверена, что он и сам понял это. Люди острова тоже, без сомнения, поняли, что любовь посвятившей себя богам девы к сыну рыбака не была демонической: разве могли великие боги отдать деву, посвятившую себя богам, во власть демонов?… Странно, однако, что к Парэ и Кане никто не приходил, – остров был не так велик, чтобы на нем нельзя было отыскать место, где нашли прибежище влюбленные, – но подумав, Парэ решила, что люди попросту стыдятся своих былых нехороших мыслей и поэтому не приходят сюда…

Как то раз, когда Кане ушел на охоту, Парэ сидела на берегу ручья и смотрела, как весело играют в воде мелкие пестрые рыбки: они то носились друг за другом наперегонки, то застывали, сбившись в стайку и подрагивая хвостиками. На этих рыбок можно было смотреть часами, – так красивы они были, так беззаботна и легка была их жизнь. Вдруг Парэ услышала шаги за своей спиной, и вздрогнула: она знала шаги Кане, но это был не он. Парэ повернулась и увидела своего отца – он шел по берегу ручья, опираясь на посох и тяжело дыша.

Парэ встала и склонила голову; уверенная в своей правоте она ждала, тем не менее, со страхом и смущением приближения Баиры. Старик молча подошел к ней и устало уселся на камень.

– Вот я и нашел тебя, – сказал он безо всякого выражения. – Трудно было дойти до вас.

– Да хранят тебя великие боги, отец, – Парэ опустилась перед ним на колени, поцеловала его руку и неожиданно для самой себя заплакала.

Баира знаком показал ей, чтобы она села возле него, и спросил:

– Как тебе здесь живется? Ты нашла свое счастье?

Парэ улыбнулась сквозь слезы:

– Прости меня, я не знаю, почему плачу… Да, я очень счастлива, и мне очень хорошо здесь.

– А где твой муж? – Баира огляделся по сторонам. – Он ведь муж тебе теперь.

– Кане ушел на охоту, – сказала Парэ. – Да, он мой муж, хотя у нас и не было свадьбы. Я люблю его, а он любит меня. У нас настоящая любовь, отец. Она никакая не демоническая, она – от богов. Ты, наверно, и сам убедился в этом.

– Я убедился в том, что от судьбы нельзя уйти, а от любви – спрятаться. Я знал это и раньше, но мне хотелось спасти тебя от ярости людей, а наш остров – от буйства демонов, – произнес Баира все так же. – Но я всего лишь немощный старик, – что я могу?

– О, не говори так, отец! – воскликнула Парэ, вновь целуя его руку. – Ты верховный жрец, ты ведаешь тайны богов! Боги любят тебя, они дали тебе силу и святость.

Баира посмотрел на нее, а после нерешительно погладил по щеке.

– И в тебе есть божественная сила, Парэ. Твоя мать – женский Дух Озера, младшая дочь Отца-Неба и Матери-Земли. Или мне это пригрезилось?… Но ты и моя дочь, и я сильно тебя люблю. Я только сейчас понял, как сильно. Пока ты была рядом, пока ты была вне опасности, я не понимал, что так люблю тебя. Сейчас понимаю.

– И я люблю тебя отец, – Парэ в третий раз поцеловала его руку. – Но скажи мне, отчего ты так печален? Разве ты не рад моему счастью?