Александр Старостин - Спасение челюскинцев
— Если я один раз слетаю с американским летчиком, то второй полет выполню самостоятельно.
Члены комиссии задумались.
Ушаков, скромный и молчаливый человек среднего роста, лысоватый, с несколько косящими глазами, меньше всего похожий на героя одной из самых сложных и результативных экспедиций в истории Арктики — изучение и нанесение на карту Северной Земли, тихо сказал:
— В этом, пожалуй, есть смысл.
— Прекрасно, — согласился Куйбышев. — Но вы, Слепнев, не полетите…
Маврикий Трофимович, человек, которого, казалось, ничто на свете не могло испугать, даже побледнел.
— Товарищ Слепнев не полетит один, — продолжал Куйбышев. — Все. мы знаем, что такое одиночные полеты в Арктике по картам с пометками «не исследовано». Товарищ Слепнев полетит вместе с уполномоченным правительственной комиссии товарищем Георгием Алексеевичем Ушаковым в Америку через Европу и Атлантику, — Куйбышев поглядел на Ушакова. — В Берлине вас догонит товарищ Леваневский. Далее поедете все вместе.
— Где сейчас Леваневский? — спросил Слепнев.
— У него был отпуск после спасения Маттерна. Но, узнав о гибели «Челюскина», он немедленно выехал в Москву. Скоро будет здесь.
Маврикия Трофимовича внезапно охватило радостное волнение.
— Разумеется, — продолжал Куйбышев, — это не единственный путь. Мы двинемся к «Челюскину» разными путями. Тут у нас получится в некотором роде состязание, — состязание средств спасения и проверка людей на прочность. Страна объявила аврал по спасению своих граждан. Комиссия буквально завалена разными предложениями. Тысячи людей готовы принять участие в спасении.
Перед Куйбышевым лежала пачка писем.
— Возьмем наугад. — Он взял один листок и поднял его над головой. — Это предложение одного пионера с рисунком. Он предлагает сбросить на парашютах ездовых собак.
Члены комиссии заулыбались.
— А вот предложение с чертежом. Рекомендуют спасать людей «кошками» и втягивать их в летящий аэроплан, так как сесть, мол, среди торосов невозможно. Предлагают конвейер с корзинами. На рисунке корзины, а в них сидят герои-челюскинцы… Вот шары-прыгуны. Вот танк-амфибия, который, правда, нужно сперва спроектировать и построить. А вот и категорическое требование: «Правительство обязано срочно изобрести и построить самолет с большой скоростью и малой посадочной площадкой…» Есть предложение взять «Красин» на буксир скоростным военным кораблем и дотащить его до кромки льдов. Есть предложение пустить подводную лодку к лагерю и всплыть в заранее вырубленной проруби у лагеря. Предлагают самолет с воздушными шарами, чтоб сделать посадку безопасной…
Видя, что члены комиссии развеселились, Куйбышев поднял руку.
— Товарищи, — продолжал он. — О чем все это говорит? О чем говорят все эти в основном наивные предложения? О том, что наш народ от мала до велика озабочен судьбой людей, попавших в беду. И поэтому мы сделаем все возможное и… и невозможное, чтоб спасти челюскинцев. И при этом весьма желательно не создавать новые лагеря, нуждающиеся в спасении… Поэтому, — Куйбышев поглядел на Слепнева, — никакой воздушной акробатики, никакого неоправданного риска. Кроме гражданских летчиков, вылетят и военные. К группе военных прикомандированы два гражданских летчика — Молоков и Фарих.
Слепнев одобрительно хмыкнул: Молоков и Фарих были его друзьями.
— А вот что пишет буржуазная пресса по поводу гибели
«Челюскина». Буду читать подряд, без комментариев. «Быстрое спасение при помощи самолетов невозможно не только потому, что в таких отдаленных местах никогда не бывает достаточного количества самолетов, но и потому, что время года противодействует туманом…», «Положение потерпевших крушение, как видно из различных сообщений, настолько ухудшилось, что уже в самое ближайшее время надо считаться с возможностью новой арктической трагедии…», «Кажется, следует ждать новой арктической трагедии… Несмотря на радио, на самолет и на другие достижения цивилизации, в данное время никто не может помочь этой сотне людей в течение арктической ночи… Они погибли…»
Куйбышев поднял голову и спросил:
— Комментарии нужны?
— Нет, — ответили ему.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
А ВОТ ЧТО удалось спасти челюскинцам: 60 ящиков мясных консервов, 50 ящиков галет (по 80 пачек в 400 г), два ящика сыру (по 30 головок), 19 ящиков масла (по 20 кг), три шестипудовых бочки топленого масла, 12 мешков сушеного картофеля, три мешка рису, три мешка сухарей, три ящика конфет, пол-ящика какао, мешок сушеной моркови, мешок муки, два ящика прессованного чая, два мешка сахару, три свиные туши.
Из вещей спасли: малицы и спальные мешки на всех, 12 кожаных тужурок, семь пар кожаных брюк, 33 пары унтов (выдавались по состоянию здоровья), 23 пары меховых чулок, меховые рубашки и брюки — для слабых, 50 матрацев, 67 подушек, 70 одеял. Из посуды — один котел из камбуза, множество вилок. 10 примусов (с иголками). Нитки, иголки, 12 ящиков патронов, 5 охотничьих ружей, 7 револьверов, 3 топора, один напильник, один коловорот, одна пила, один лом. Весь инструмент — лопаты, ломы, пешни — когда наклонилась льдина, соскользнули в воду.
Книги: А. С. Пушкин 3-й том, поэмы; К. Гамсун «Пан»; М. А. Шолохов «Тихий Дон» 3-й том; Г. Лонгфелло «Песня о Гайавате»; А. Ф. Писемский «Люди сороковых годов».
Много это или мало? А вот ответить на этот вопрос невозможно: все зависит от того, сколько придется ждать помощи.
К утру была установлена более высокая радиомачта, удалось связаться с Уэленом и узнать последние новости.
Это, конечно, плохо, что «Челюскин» не сумел пробиться к Врангелю. Но остается радоваться, что лес, приготовленный на строительство домов на острове, всплыл. Как мы помним, старпом Гуди и перерубил топором все связки, и то, что могло плавать, всплыло. Всплыло и вмерзло в лед.
Хорошо, что на «Челюскине» была и плотницкая бригада. Плотники на льдине оказались как нельзя более кстати, началось спешное строительство барака. Одновременно палатки ставили на каркасы, сделанные из обрезков досок. Произошел буквально взрыв изобретательства: ведь приходилось делать все своими руками — и кружки, и ложки, и печки, и коптилки, и домино. Изготовление печки — дело, может быть, и нехитрое, когда есть материал и инструмент. А если нет ни того, ни другого? Тут уж на помощь приходилось призывать опять же русскую сметку или, говоря иначе, решать уравнение с десятком неизвестных.
Все понимали, что рассчитывать на скорое спасение не приходится.
В «писательскую» палатку, где поселилась «наука», журналисты и кинооператор, вошел молодой красивый человек с серьезным лицом, секретарь партячейки, кочегар Володя Задоров, и сказал писателю Сергею Семенову:
