Всеволод Овчинников - Своими глазами
Впервые я попал в Рангун, возвращаясь из юго-восточных провинций Китая. Десять лет спустя я увидел золотую башню Шведагона, словно одевшуюся в кокон. Ее окружали строительные леса из бамбуковых жердей. По ним вверх и вниз сновали фигурки людей. Раз в тридцать лет, или, как здесь говорят, при жизни каждого поколения, происходит то, что мне довелось увидеть. Шведагон, будто кружевами, оплетают бамбуковым каркасом.
И тогда каждый желающий может забраться почти на самую вершину гигантской стометровой пагоды и собственноручно добавить золота к ее сверкающей поверхности.
Внизу у каждой из четырех лестниц толпились люди. Служители принимали от верующих пачки денег, выдавая им взамен стопки листков с сусальным золотом. Честно говоря, я тогда не совсем понял, как это делается. Как может золотая пластинка приклеиться к гигантской башне? Потом, путешествуя по Бирме, мы не раз видели статуи, словно потерявшие свои первоначальные очертания. Своими формами они напоминали ледяные скульптуры, которые многократно поливали водой.
Среди множества ярких красок в портрете Бирмы выделяется ослепительный блеск золота. Оно сверкает на крышах храмов и пагод, на статуях буддийских божеств, которые порой выглядят как золотые глыбы.
И вот мне удалось познакомиться с людьми, которые заняты сугубо бирманским ремеслом. Это — мастера превращать золото в столь тонкие пленки, что они трепещут и разлетаются даже от человеческого дыхания. Технология производства сусального золота, как я условно называю эти тончайшие золотые пленки, сохраняется со времен средневековья. Из золота сначала тянут тонкую проволоку. Потом ее расплющивают молотками, превращая в золотую ленту шириной с палец и примерно такой же толщины, как оберточная фольга. Потом эту ленту режут на квадратики и помещают между листами специальной бумаги, сделанной из бамбука. Каждый квадратик золота кладется на середину бумажного листа, с виду похожего на промасленную вощанку для компресса. Затем эти листки складывают один на другой по 96 штук и стягивают стопку ремнями из оленьей кожи. После этого по ней около шести часов колотят молотком, сделанным из твердой породы дерева. Через определенные промежутки времени пачку переворачивают.
Бумага, между которой кладут золотые пластины, отличается поразительной прочностью. Ведь золотой квадратик шириной с палец превращается в почти правильную окружность размером с ладонь, то есть расплющивается по крайней мере в шесть раз. Приготовляют эту бумагу из особого сорта бамбука, который замачивают, очищают от колен, размельчают и долго бьют эту массу деревянными молотками. Когда потом такую массу раскладывают тонким слоем на специальном решете, получается очень стойкая к ударам бумага. Ее можно использовать не один, а несколько раз. После того как золотой квадратик превратился в круг, его снова режут на шесть частей и снова прокладывают их такими же листками бумаги. Операция повторяется второй, а затем и третий раз.
В конце концов золотые кружочки, лежащие на бумаге, становятся настолько тонкими, что трепещут от дыхания человека, находящегося на расстоянии метра.
Трудно даже представить себе, как может существовать подобное производство в условиях влажной бирманской жары. Ведь в помещении, где делается сусальное золото, не только нельзя иметь вентилятор, нельзя даже обмахиваться веером. Когда золотые пластинки становятся наконец достаточно тонкими, их перекладывают на листки уже другой бумаги, похожей на промокательную. Вот эти-то листки, сложенные в пачки по 96 штук, продают верующим как жертвенное золото. Если внутренней стороной такого листка прикоснуться к золоченой статуе или крыше храма, тончайшая пластинка драгоценного металла прилипает к золоту, словно переводная картинка. Прямо сказать, оригинальный способ выкачивать подаяния придумали бирманские буддисты! Ведь благодаря такой пленке каждый верующий может испытать чувство собственной причастности к созданию золотоверхой пагоды. Даже бедняку под силу купить несколько таких золотых листков и сознавать потом, что в огромной сверкающей пагоде есть и малая толика его золота.
Рисовые поля Пегу
Мы едем из Рангуна в Пегу, город в Нижней Бирме, считающийся житницей страны. Сразу же за столицей начинается бескрайняя равнина. Куда ни глянь — до самого горизонта простираются рисовые поля. Но, как ни странно, нигде не видишь ни оросительных каналов, ни водохранилищ. Весь этот золотой ковер, которым покрыта земля, все эти тучные нивы орошаются муссонами. Эти дожди проходят регулярно и как раз в ту пору, когда они больше всего нужны земледельцам. Среди золотистых колосьев выделяются фигуры жнецов. На расстеленных у дороги рогожах темным золотом отливает обмолоченное зерно.
Деревня в Нижней Бирме — это роща среди равнины. Когда подъезжаешь к ней, строений почти не видно. Темнеют лишь кроны деревьев. Дом бирманского крестьянина — типичная избушка на курьих ножках. Пол поднят сваями почти на метр от земли. Стены сплетены из тонкой бамбуковой щепы. Так что весь домик похож на изящную корзину, покрытую камышом. У домов и на полях много кокосовых пальм. Каждое дерево бережно сохраняют. Если уж оно выросло, то потом почти без ухода приносит прибыль В пищу идут не только орехи. В Пегу нас угостили свежим соком кокосовой пальмы, который полагается добывать только ночью. Уже в темноте нужно влезть на вершину пальмы, сделать надрез и подвязать ковшичек, в который часа через два набегает мутноватый белый сок. На вкус он кисло-сладкий, а если постоит до полудня, то становится и довольно хмельным.
На шоссе с раннего утра оживленно. Поднимая клубы пыли, проезжают ветхие автобусы без дверей. Вместо них сзади открытый проем с большой подножкой. Там, держась за поручни, всегда стоят пять или шесть человек — любителей свежего ветерка. Горбатые быки парами тянут одноосные деревянные повозки с длинным дышлом. Но больше всего на дороге пешеходов. Каждый идет в лондже — бирманской юбке и чаще всего босиком. Не без удивления обнаружил, что бирманцы мочатся сидя. Когда мы сделали остановку, чтобы перекурить, я впервые столкнулся с этим бирманским чудом. Потом подумал: а что же тут удивительного? Ведь мужчины тут носят юбки, а юбка не допускает иного положения.
Солнце стремительно движется к зениту. Тени густеют, и еще ослепительнее белеют пагоды, устремившиеся в синее небо. На горизонте громоздятся тяжелые облака.
Снова поля и снова селения. У дороги сооружены навесики. Там стоят глиняные горшки с водой, чтобы прохожие могли напиться. Горшки эти выставляют прежде всего для монахов, которые на рассвете расходятся за подаянием. Их оранжевые одежды всюду бросаются в глаза именно в утренние часы. В левой руке каждый монах держит лаковую миску, а в правой — веер из пальмового листа, чтобы прикрывать бритую голову от солнца. К полудню сборщики подаяний возвращаются в свои монастыри, чтобы единственный раз за день поесть. По утрам и вечерам есть монахам не полагается. На 40 миллионов жителей в Бирме более 300 тысяч монахов.
