Евгений Ладик - Похождения иркутского бича
Вытаскивали мишку вчетвером, собаки вцепились в шкуру и тянули с такой силой, что могли бы вытащить и без людей, но Хомич и Марк все же помогли. Не дай бог, надорвутся, с кем потом охотиться. Разделывать пришлось, правда, вдвоем. Как-то псы неправильно понимали процесс разделки, каждый оторванный кусок тут же отправляли в желудок. Без шкуры медведь стал очень похож на свинью, такой же округлый и весь покрытый салом. За три приема перенесли мясо и шкуру к зимовью.
Марк, на скорую руку, поджарил сердце. Перекусили, и Хомич пошел в новое зимовье за Графом и Студентом, а Марк взялся стряпать пельмени.
Хомич вернулся быстро, оказывается, Студент подстрелил глухаря, и они с Графом несли добычу друзьям, чтобы устроить изысканный ужин из дичи. Думаю, радость за успех товарищей пересилила, и Студент не очень огорчился, что его карту перебили.
Мясорубки у охотников не было, поэтому фарш для пельменей приготовили таежным способом: бросали на чурбак кусок мяса и колотили обухом топора до полного разжижения. Студент, несмотря на советы друзей скормить деликатесную дичь собакам, все-таки умудрился подсунуть в фарш глухарятины. Но даже этот сильнейший запах не испортил компаньонам аппетита. Тем более что в специях недостатка не было. Нашлись и перец, и лаврушка, даже бутылочка уксусной кислоты.
Ночью выпал снег, наст отошел, и к собакам вернулась работоспособность. Правда, сытые собаки уже не так азартно носились за соболями, но опыт, как говорят, не пропьешь. И не проешь, применительно к непьющим псам. Охотники теперь чаще оставались ночевать в Копыловском зимовье все вместе. Производительность труда, конечно, падала, но в компании веселее. Видно, как и у собак, азарта поубавилось.
Вот обычный вечер, когда все вернулись с охоты. На столе горит в самодельном светильнике медвежий жир, свет достаточно яркий, но не ровный, мерцающий. Поэтому Граф, обдирающий соболя, повесил над головой фонарик. На нарах валяется Марк с транзисторным приемником «Россия», ловит «вражеские голоса» — Голос Америки, Немецкая волна, радиостанция Свобода. Когда «голоса» от своей любимой темы про «узников совести» переходят к советской обыденности, наступает время повеселиться. Голос Америки по заявке Васи из Нижнего Тагила передает его любимую песню «Хоп, хей хоп», бедному Васе нехорошие коммунисты не дают наслаждаться американской музыкой. Все дружно хохочут: этот «хоп, хей хоп» гремит на всех теле- и радиоканалах Советского Союза и осточертел даже кошкам. Похоже, несчастный Вася ничего, кроме Голоса Америки, не слушает.
Хомич и Студент за столом лепят пельмени, это теперь их обычная еда. Студент рассказывает про сегодняшнюю охоту:
— Валю я листвянку. Ружье подальше поставил, хрен знает, куда она упадет. Север подальше убежал, тоже не доверяет. Короче, падает, и тут соболь из нее выскакивает и драть. Я за ружьем. «Север, — ору, — лови!» Север кругами носится, как шизанутый, наконец, словил след. Слышу, залаял. Недалеко. Подошел. Точно, загнал. Я за топор, ну и дальше как обычно, запер его в дупле. Он через дырку щерится, я, чтоб без риску, пыжом ему по балде стрельнул. Лег, не трепыхается. Вырубил сверху щепу, отодрал. Лежит, как в гробике. Протянул руку, чтоб взять, а он шмыгнул и деру. Север лежит, яйца лижет. Пока догнал, соболь под выворотень залез. А там под корнями такие катакомбы. И дымом пытался выкурить, и караулил до ночи. Бестолку, такой хитрожопый оказался.
— Профессор, — уважительно добавил Хомич.
Снег теперь шел каждый день. Конкретные сроки окончания охоты они не загадывали, как погода будет. Погода подсказывала, что к ноябрьским праздникам промысел надо заканчивать. Марк освободил от круп двухведерную кастрюлю и поставил брагу. К седьмому ноября бражка поспела. Отметили все сразу: окончание сезона, День Великой Октябрьской Революции и расставание. Хомич и Граф шли в Усть-Чую, а Марк и Студент решили податься в Визирный. До Усть-Чуи предстояло идти неделю, а до Визирного два дня. Самолеты летали как из Чуи, так и из Визирного. С Визирного через Киренск на Усть-Кут. Студенту было проще добраться в Свердловск через Усть-Кут, а Марк, почему-то опасался появляться в Усть-Чуе.
Деньги за пушнину Граф обещал выслать Студенту в Свердловск, а беспаспортный Марк получит в Иркутске у Хомича. Перед уходом Марк, незаметно для остальных, попросил Графа:
— Слышь, ты все не посылай, оставь у себя немного. Купишь на Новый год подарок для Маринкиных ребятишек. Скажешь от деда Мороза.
Глава 9
Запой. В снежном плену. Спасатели
Марк со Студентом никуда не спешили. Студент значился в академотпуске до января, а бичу куда спешить? В Иркутске его, в лучшем случае, ждала лавка в котельной и то, если удастся устроится истопником.
В кастрюле оставалось больше ведра браги. Парашкин разлил ее по котелкам и выставил на мороз. Есть такой нехитрый способ самогоноварения, если быть точнее, самогоновымораживания. При замерзании происходит разделение фракций: вода превращается в лед, а внутри куска льда, как во фляге, плещется самогон. Сверлишь дырку, сливаешь жидкость в емкость, а лед выбрасываешь. В освободившуюся кастрюлю бросил мешок из-под сахара. К мешку прилипло почти пять килограмм сахарной массы. Залил теплой водой, подождал, пока сахар растает, отжал мешок и зарядил новую порцию браги.
Запой продолжался неделю. И всю неделю валил снег. Избушку завалило снегом до окна. Студент оклемался первым. Парашкин еще два дня цедил остатки гущи со дна кастрюли. Сидеть в зимовье, пропахшем блевотиной и мочой, и слушать пьяный бред соседа было невмоготу. Студент попробовал набить тропу. Прошел пару километров и приполз обратно, без сил и мокрый от пота.
Собак мужики увели с собой, оставив Марку и Студенту одного Руслана. Руслан, которого пьяницы забывали кормить, забрался на крышу и утащил остатки медвежатины. Все он съесть не мог, но где спрятал заначку, найти не удалось. Продуктов осталось, максимум, на неделю. Марк отходил от похмелья тяжело. Первый день ничего не ел, только пил отвар из шиповника и смородины, приготовленный сердобольным Студентом. На улицу высунулся пару раз. По малой нужде и выкинуть пропахший мочой спальник на мороз. Как с ним случился подобный конфуз, не помнил. Студент не преминул рассказать.
Спьяну Парашкин залез в спальник не той стороной — головой туда, куда суют ноги. Пока ворочался, перекрутил спальник. Ночью захотел отлить, а вылезти не может. Что ему померещилось неизвестно. Студент расслышал только одну фразу:
— Замуровали, демоны.
Когда Марк все-таки выбрался, во двор ему уже не хотелось.
