Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм
Мы проезжаем мимо стада верблюдов — наверное, голов в двадцать — картина, ставшая редкостью! Стадо пасется. Это значит, что животные то тут, то там своими упругими языками выдергивают из земли между камнями высохший стебелек или колючий чертополох. Верблюд исключительно непритязательное животное. Он был одомашнен уже за 2000 лет до н. э. семитскими племенами, населявшими эту местность. Приспособление верблюда под транспортное средство революционизировало сообщение значительно сильнее, чем контейнеры в наше время. Верблюд обладает способностью выпивать огромное количество воды про запас и потом долгое время обходится без нее, поэтому его можно использовать для перевозок на дальние расстояния в безводных районах, то есть он оказался особенно пригодным для преодоления пустынь. Без верблюда была бы невозможной торговля с Кавказом, с городами Персидского залива и Двуречья, а также транспортировка товаров по «дороге благовоний».
И все же после четырехтысячелетней монополии верблюда как средства передвижения автомобиль примерно 50 лет назад подорвал ее, и с тех пор это животное постепенно утрачивает свое значение. Верблюд сегодня по сравнению с грузовиком убыточен, поэтому стадо верблюдов — теперь уже редкое зрелище.
Мы пересекли окружной город Небек, расположенный на высоте почти 500 метров. Два осла с любопытством уставились на нас. Ослица-мать перешла на левую сторону, а ослик все еще стоял на месте и, когда я почти поравнялся с ним, прыгнул к матери, заставив меня резко затормозить. Слегка испуганно рассмотрев меня через ветровое стекло и утратив всякий интерес ко мне, ослик побежал дальше.
Дорога, прямая, как стрела, бежит по однообразному, слегка наклоненному к северу плоскогорью. Наконец после 170 километров пути мы подъезжаем к Хомсу, римской Эмессе, отправному пункту нашей экскурсии. Заезжаем к родственникам Ахмеда, хотим там переночевать. Я никогда не видел раньше этих людей, и мы приехали, не предупредив заранее, но приняли они нас с таким радушием, которое свойственно лишь народам сельской социальной структуры и жителям малонаселенных мест. Чрезвычайно трудно сократить церемонию приветствия. Сначала Ахмед подробнейшим образом рассказывает о здоровье своих родителей и сестер, племянников и племянниц — а у него их множество, — потом выпиваем по чашке хорошего арабского кофе и, только поклявшись вечером вернуться, через час покидаем гостеприимный дом.
Проехав по магистрали Дамаск — Халеб 20 километров, приближаемся к очень важной в истории древней Сирии реке Оронт (по-арабски аль-Аси). Мы пересекаем ее у Растана, античной Аретузы (Арафусы), через плотину, возведенную с помощью Народной Республики Болгарии несколько лет назад. Еще менее чем через час мы в Хаме, живописном городке, хорошо сохранившем свой средневековый восточный колорит. История города уходит корнями в V тысячелетие до н. э. На рубеже II тысячелетия до н. э. Хама была столицей крупного Арамейского царства, пока ее полностью не разрушили ассирийцы. Только Селевкиды, неутомимые градостроители, заново отстроили ее, назвав Епифанией. Если Хама и сегодня еще является излюбленным притягательным центром для всех, кто приезжает в Сирию, то причиной этому прежде всего огромные водоподъемные колеса (нории), конструкция которых восходит к античной строительной технике.
Ахмед предлагает остановиться. Прислушиваемся. В воздухе повис негромкий своеобразный гудящий звук. Мы проезжаем еще несколько сот метров и останавливаемся у Оронта. Перед нами вращаются несколько водяных колес, каждое с многоэтажный дом. Высота самого большого водяного колеса, стоящего на окраине города, — 20 метров; правда, оно построено «всего» 600 лет назад арабами.
Ахмед объясняет рациональность конструкции. Близко расположенные на внешнем обводе водяного колеса друг подле друга лопасти связаны между собой досками таким образом, что образуют небольшие резервуары, которые наполняются водой, как только они появляются из реки. Когда благодаря вращению колеса резервуар оказывается наверху, вода из него выливается в начинающийся на этом месте акведук, а оттуда драгоценная влага поступает на большие расстояния. Вращение деревянных осей колеса в шарнире каменной стены вызывает монотонный звук, разносящийся по всей округе.
Симпатичный город настойчиво приглашает остаться, но нужно ехать, и мы сворачиваем с главной магистрали, ведущей в Алеппо, на запад. Дорога пересекает плодородную равнину с землей красно-коричневого цвета. Через несколько десятков километров снова натыкаемся на Оронт, но теперь оп течет в широкой долине, внизу, далеко под нами. Арабы называют эту долину Эль-Габ, что означает «болото», «трясина». Редкое название для местности в стране, где все наводит мысль о пустыне и засухе. И тем не менее название соответствует действительности. Здесь, в долине, протянувшейся на 60 километров, сельское хозяйство должно роптать вопросы иные, чем те, которые оно решает в остальных районах страны, где недостаток воды препятствует развитию сельскохозяйственного производства и все силы концентрируются на том, чтобы с помощью системы каналов сделать пустыню плодородной. Избыток воды, особенно весной, когда Оронт, наполненный талыми водами, сбегающими с гор Нусайрия, являющимися продолжением Ливана на севере, превращает долину в болотистую низменность, и поэтому сирийское государство ассигнует большие суммы на осушение болот. Там, где это уже удалось сделать, долина стала плодородной пашней.
После нескольких крутых поворотов дорога идет теперь по краю долины. К сожалению, весеннее половодье разрушило эту дорогу. Во многих местах она изрыта широкими поперечными канавамн — приходится часто притормаживать. Ахмед обращает мое внимание на большое количество сглаженных холмов в долине. на Ближнем Востоке такой холм повсюду называют «телль». Это бывшие поселения, некогда цветущие города, жители которых погибли во время землетрясения и эпидемий или были изгнаны иноземцами, так что история в буквальном смысле слова поросла травой. Стоя на одном месте, можно увидеть с десяток теллей, и каждый из них — потенциальное место для раскопок!
— Может быть, — говорит Ахмед, — под покровом лежащего перед нами телля спят развалины столицы древнего Митанни, государства хурритов, которое все еще не обнаружено, и мы заняли бы почетное место в истории археологии, если бы начали здесь копать. Но, может быть, богатые находки скрывает этот телль или вон тот, километрах в двух отсюда.
Мы отказываемся от вечной славы и едем дальше. Дорога становится все хуже. Вдруг она вообще кончается. Участок пути в несколько сот метров систематически разрушался и размывался силой воды. В то время как я размышляю, удастся ли мне вывести низко сидящую машину по обходной дороге снова на твердую почву, около нас останавливается «длинноногое» такси. Водитель, по-видимому, хорошо знает ситуацию на дороге и сообщает, что много раз ездил обходным путем. Паша машина застряла довольно глубоко, но ничего страшного. Мне только нужно следовать за ним. Попросив своих многочисленных пассажиров выйти из машины, он по грязи прокладывает мне путь. Когда такси проехало вперед 50 метров, я двинулся следом.
