Джером Джером - Трое за границей
Глава VII
Недоумение Джорджа. — Любовь немцев к порядку. — «Концерт Дроздов из Шварцвальда состоится в семь». — Фарфоровая собачка. — Ее преимущества перед всеми другими собачками. — Немец и Солнечная система. — Опрятная страна. — Горная долина: какой она должна быть с точки зрения немца. — Как в Германии приходит паводок. — Кошмар Дрездена. — Гаррис дает представление. — Которое не получает достойной оценки. — Джордж и его тетушка. — Джордж, подушка и три продавщицы.Где-то на полпути между Берлином и Дрезденом Джордж, который почти четверть часа очень внимательно смотрел в окно, сказал:
— Интересно, в Германии что, так принято? Вешать почтовые ящики на деревья? Почему они не вешают их на дверь, как у нас? Я бы все проклял, лазить на деревья за письмами. Да и потом, это некрасиво по отношению к почтальону. Доставка писем и так, получается, занятие крайне утомительное, а человеку в теле, особенно в ветреную ночь, просто опасное. Ну а если они вешают их на деревья, то почему не повесят по-человечески? Почему обязательно на самый верх? Хотя, может быть, я эту страну недооцениваю, — продолжил он, осененный новой идеей. — Наверно у немцев, а они нас обскакали во многом, идеальная голубиная почта! Но все-таки непонятно, почему бы им в таком случае не обучить голубей опускаться с письмами ниже. Даже обычному нестарому немцу достать письмо из такого ящика будет непросто.
Я проследил за его взглядом и сказал:
— Это не почтовые ящики. Это скворечники. Ты должен понять эту нацию. Немец любит птиц, но он любит опрятных птиц. Если птицу оставить в покое, она будет вить гнездо где попало. Это непривлекательно, если исходить из немецкого понятия о привлекательности. На таком гнезде нет ни капли краски, оно не оштукатурено, на нем даже флажка нет. А когда гнездо готово, птичка продолжает жить на улице. Она роняет на газон всякие штуки: ветки, куски червячков, все такое. Она ведет себя неприлично: занимается любовью, ссорится со своей половиной, кормит детей у всех на глазах. Немец-хозяин в шоке. Он говорит ей: «Ты мне во многом нравишься. Смотреть на тебя одно удовольствие. Поешь ты красиво. Но вести себя не умеешь. Вот тебе ящик, клади туда свой мусор, чтобы я его не видел. Захочешь спеть — милости просим, но все свои семейные дела делай там. Сиди в ящике и не сори в саду».
В Германии любовь к порядку впитывается с молоком матери. В Германии младенцы погремушками отбивают время; немецкая птичка теперь предпочитает скворечник и относится с презрением к тем немногочисленным нецивилизованным отщепенцам, которые продолжают строиться на кустах и деревьях.
С течением времени каждая немецкая птичка, никто в этом не сомневается, получит надлежащее место в общем хоре. Все это бессвязное хаотичное треньканье, как представляется, прецизионный немецкий рассудок раздражает. В них нет системы. Любящий музыку немец приведет их в порядок. Птицу посолиднее, со специально поставленным голосом, научат дирижировать, и вместо того чтобы зарывать в землю талант, в четыре утра в лесу, наша птичка, в объявленное время, будет исполнять где-нибудь в пивной на открытом воздухе, под аккомпанемент фортепиано. Все к этому и идет.
Немец любит природу, но природа в его представлении — знаменитая Валлийская арфа. Своему саду он уделяет огромное внимание. Он сажает семь розовых кустов с северной стороны и семь с южной, и если они вырастают неодинаковые по размеру и форме, от беспокойства он не спит по ночам. Каждый цветочек он подвязывает к палочке. Из-за этой палочки не видно самого цветка, но немец удовлетворен — цветочек на месте и ведет себя как полагается. Пруд он выкладывает цинковыми листами, которые раз в неделю вытаскивает, тащит на кухню и выскабливает. Строго по геометрическому центу газона (который, бывает, не больше скатерти и обычно окружен оградой) он ставит фарфоровую собачку.
Немцы очень любят собак. Но как правило, предпочитают их из фарфора. Фарфоровая собачка никогда не роет в газоне ямок, чтобы закапывать косточки, и не стремится развеять клумбу по ветру задними лапами. Она остается там где ее оставляют, и никогда не суется туда, куда ее не просят. С точки зрения немца, порода эта идеальна. Вы можете заказать собаку, которая будет полностью отвечать требованиям общества собаководов, а можете побаловать собственное воображение и заказать что-нибудь уникальное. Критерий породы, как в случае с обычной собакой, вам не указ. Вы можете заказать голубую собаку, или вы можете заказать розовую собаку. За небольшую приплату вы можете заказать собаку с двумя головами.
Осенью, в определенный раз и навсегда установленный день, немец пригибает кусты с цветами к земле и укутывает их на зиму циновками. Весной, в определенный раз и навсегда установленный день, он убирает циновки и поднимает цветы опять. Если случается исключительно погожая осень, или исключительно поздняя весна, тем для несчастного растения хуже. Ни один настоящий немец не допустит, чтобы в его дела вмешивалась такая своенравная вещь, как Солнечная система. Не в состоянии регламентировать погоду, он ее игнорирует.
Из деревьев немец больше всего любит тополь. Другие неорганизованные народы воспоют дифирамбы могучему дубу, развесистому каштану, ветвистому вязу. Немцу все эти строптивые неряшливые деревья — бельмо на глазу. Тополь растет там где его посадили, и так как его посадили. Он не страдает ложными вульгарными идеалами. Он не стремится развеситься и разветвиться сам по себе. Он просто растет себе прямо и вверх, как и пристало расти немецкому дереву. Таким образом, немец мало-помалу выкорчевывает все другие деревья и сажает вместо них тополя.
Немец любит природу, но она ему нужна как светской даме «благородный дикарь» — приодетый. Немец любит гулять по лесу — до ресторана. Только тропа не должна быть слишком крутой; сбоку должна быть сточная канава, выложенная кирпичом; каждые двадцать ярдов должна быть скамейка, где он мог бы передохнуть и утереть пот со лба (ибо скорее священнику англиканской церкви придет в голову скатиться с ледяной горки, чем немецкому бюргеру — присесть на траву).
Ему нравится вид с вершины горы, но ему также нравится, чтобы там была каменная табличка с указанием куда смотреть, стол и скамейка, где можно присесть выпить бутылочку пива и скушать «belegte Semmel»[2], который он аккуратно прихватит с собой. Если в придачу немец найдет на дереве полицейское объявление, запрещающее ему делать то-то и то-то, — ему станет еще уютнее и безопаснее.
Немец не испытывает неприязни даже к дикой природе — при условии, что она дикая в меру приличия. Если ему кажется, что она слишком нецивилизованна, он принимается за работу и приручает ее. Помню, недалеко от Дрездена я обнаружил живописную узенькую долину, которая спускалась к Эльбе. Извилистая тропа бежала вдоль горного потока, который пенился и бурлил по камням между скал, целую милю, вдоль берегов, поросших лесом. Очарованный, я шел по тропинке, пока за поворотом не наткнулся на толпу рабочих — человек восемьдесят, если не полная сотня. Они в поте лица убирали долину и приводили поток в приемлемый вид.
