Барбара Сэвидж - Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Энтузиазм Бонни и её добродушная весёлость вместе с добротой и заботливостью нас совершенно покорили. Втроём мы болтали и шутили весь день и весь вечер. Бонни поведала нам о своей жизни, своих размышлениях и переживаниях и заставила рассказать о себе.
Бонни умела делать людей счастливыми. У неё хватало времени позаботиться о других, проявить к ним искренний интерес и помочь. Прощаясь утром, я чувствовала, что она стала для меня таким же близким человеком, как друзья дома. Во время путешествия она регулярно нам писала, а мы писали ей.
В последующие девятнадцать месяцев мы встретили много таких людей, как Бонни. Они распахивали нам свои двери и сердца, помогали избавиться от приступов тоски и одиночества. Вдали от дома мы получали приют и семейное участие.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
МОРОЗЫ,
ИЛИ ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ ПО-САМОАНСКИ
Мы чуяли: надвигаются морозы — на днях гуси улетели на юг,— хотя и знать не знали, какие сюрпризы они нам преподнесут. А потому здесь, на Востоке, мы с той же тревогой ожидали осеннего ненастья, как в своё время прихода дождей на Северо-Западном побережье.
Конец сентября. Мы уже пересекли Мичиган и юг канадской провинции Онтарио и славно проводили время, выписывая вензеля от одного винного заводика к другому в озёрном краю Фингер-Лейкс штата Нью-Йорк. На склоне дня, 25 сентября, изрядно согревшиеся и осоловелые после часа основательной дегустации вин, мы покинули Видмарский винный завод в Нейплсе, у берегов озера Канандейгуа, и покатили на восток в направлении гор, что раскинулись между Нейплсом и озером Кейюга. Теперь мы «нацелились» на винные заводики в Хаммондспорте.
Пока мы взбирались в горы, температура воздуха вдруг резко упала, и нам пришлось остановиться и натянуть на себя куртки, спортивные брюки и перчатки. На полпути к озеру Кейюга мы завернули в небольшой городок Праттсбург купить еды к обеду. В местном бакалейном магазинчике только и было разговоров что о резком похолодании. И все соглашались друг с другом, что сегодня, должно быть, выдастся ночка так ночка — первые настоящие осенние заморозки. Пришла пора перетаскивать комнатные цветы с улицы обратно в дома.
Мы с Ларри разбили палатку в лесу на краю города. В воздухе чувствовался ледяной холод, и я не рассталась с шерстяными носками и вязаной спортивной шапочкой даже в спальном мешке. Утром воздух показался ещё холоднее, пар от первых слов так и завис в воздухе внутри палатки. Одевшись прямо в спальнике, я выбралась из палатки проверить, оправдались ли худшие опасения праттсбуржцев.
Трава и велосипеды побелели от инея. Алюминиевые кружки намертво «приварились» к походному столику, вода в бутылках превратилась в твёрдые глыбки льда, та же участь постигла и молоко в картонной упаковке. Ларри откинул полог палатки, и покрывавшая его тонкая корочка льда раскололась и, заскользив вниз, ссыпалась на землю. Четверть часа мы трудились, уговаривая нашу плитку проявить хоть какие-то признаки жизни. На холоде пальцы отказывались сгибаться, и я не снимала митенок, пока возилась с готовкой и поглощала завтрак. Потом Ларри, наполнив один из котелков кусочками «бутылочного» льда, согрел его на плитке, чтобы было чем помыть посуду. Когда же под лучами солнца иней поплыл, над землёй встал туман, затопив траву и деревья.
Тронувшись в путь, мы какое-то время с трудом поворачивали рули, выжимали рукоятки и педали. Так, со скрипом, мы ползли часа два, пока велосипеды не оттаяли и «тугой ход» окончательно не исчез. Следующие полтора месяца, до самой Джорджии, едва ли не каждое утро неизменно встречало нас инеем. Случалось, стенки нашей палатки «дубели» уже к семи вечера.
Спустя четыре с половиной месяца с начала нашего странствия, отмотав шесть тысяч четыреста пятьдесят миль, мы прибыли на Восточное побережье. 2 октября мы с Ларри въехали в Сторрс, что в двенадцати милях к востоку от Хартфорда, Коннектикут, где прогостили три недели у Фритци Батчелор, нашей приятельницы, несколько лет назад перекочевавшей в Коннектикут из Санта-Барбары. В своё время, ещё будучи школьницей, я помогала Фритци в университетской библиотеке. Теперь она работала в Коннектикутском университете. В доме, со всех сторон окружённом деревьями, Фритци обитала совсем одна, не считая кошки с собакой.
Добравшись до Коннектикута, мы с Ларри вполне заслужили передышку от каждодневной работы педалями и «вечного» движения. Впихнув велосипеды в гараж Фритци, мы заперли их и поклялись не заглядывать к ним по крайней мере пару недель.
У Фритци нам жилось без забот. Всё в её доме доставляло нам райское блаженство — четырехконфорочная плита, духовка, холодильник, стиральная машина и сушилка для обуви, полы, устланные коврами, а также подушки и чистые простыни на идеально ровной поверхности кровати. Я-то почти уже и забыла, как жизнь может баловать человека. Теперь, если я подскакивала среди ночи от острого желания «выйти», мне не нужно было ни стараться изо всех сил попасть в кроссовки, ни с мучениями натягивать на себя сорок одёжек, ни ощупью отыскивать рулон туалетной бумаги, а после вслепую нашаривать рукой выход из палатки и полог, спотыкаться о камни и папоротники, жаться на корточках на холоде или под проливным дождём, а затем пробираться обратно в палатку, выслеживать и забивать залетевших со мной кровососов.
Каждое утро Ларри налегал на блинчики и бекон, и, если сыпал дождь или поднимался ветер, мы весь день просиживали дома, слушая стерео и подрёмывая у камина. Если же погода удавалась, мы отправлялись пробежаться трусцой либо бродили по лесу. Вечерами мы втроём усаживались возле камина и болтали, дружно налегая на поп-корн. По выходным Фритци катала нас на машине по всему Коннектикуту, чтобы мы могли вдоволь насладиться красками осени, полюбоваться озёрами и «покрутить носами» в местных антикварных лавочках.
Словом, первые две недели, проведённые в Сторрсе, подарили нам тихий, расслабляющий конец велопробега по Штатам. Убивало одно — теперь я едва втискивалась в свои единственные брюки. В тот момент во мне было сто тридцать пять фунтов, на двадцать восемь больше, чем перед стартом. Какую-то часть «привеса», скажем фунтов десять, можно было бы «списать» за счёт накачанных мною мышц, но остальное явно относилось к разряду самого обычного старого доброго жирка. И вот впервые в жизни я выглядела далеко не худышкой.
К тому времени, когда мы достигли восточной части Британской Колумбии, у меня заметно окрепли и поздоровели спина и плечи, всё оттого, что приходилось «выжимать» и на себе перетаскивать через пески и густые заросли кустарника шестидесятипятифунтовый велосипед. Переходы через перевалы в Скалистых горах подарили рельефность мышцам ног. Когда же мы спустились с гор в Айдахо, меня можно было без натяжки назвать мускулистой — но, разумеется, без лишних «прослоек». Затем настал черёд стряпни тётушки Марджи — девять дней безостановочной кормёжки, как на убой, и никакой работы педалями. Покидая коттедж, я тянула на все сто тридцать фунтов, набрав за время «откорма» почти пятнадцать.
