Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге - Петр Васильевич Добель
Гнездо состоит из трех слоев, различаемых особыми названиями: головы, брюшка и ног; самый внутренний слой, весьма белый и чистый, называется головою; оный, если отделить от прочих, представит выпуклую, овальной формы массу в четверть дюйма толщиною и шесть дюймов в окружности, составленную из искусно сложенных маленьких пластинок клейкого вещества в 7/8 дюйма шириною и два дюйма длиною. Они продаются на вес, и один каттий[38], в полтора русских фунта, стоит от 40 до 60 пиастров, т. е. от 225 до 300 рублей ассигнациями. Цена огромная! Второй слой, или брюшко, продается дешевле, от 100 до 150 рублей, а наружный слой, или ноги, будучи весьма нечист и смешан с песком и пр., продается от 35 до 60 рублей за полтора фунта. После супа из птичьих гнезд остальная часть обеда подается в больших мисках или чашах, одна за другою, числом до двадцати или тридцати. Блюда сии состоят из разных супов, похлебок, соусов рыбных и мясных, между коими отличаются: бичдемар (Beache de mar[39]), крепкое, возбуждающее, клейкое, студенистое морское вещество, находимое на мелях и около островов Китайского архипелага и Тихого океана; лучшая же ловля оного производится на берегах Новой Голландии; акуловые перья, рыбные желудки, черепахи, морские раки, крабы, оленье мясо, куропатки, перепела, фазаны, утки, воробьи, рисовые птицы и проч. Иногда целое блюдо состоит из воробьиных головок. Между всеми сими яствами бичдемар, акуловые перья и рыбьи желудки более всего уважаются и продаются от 4 до 7 руб. за каттий.
При конце обеда последние шесть или восемь чаш оставляются на столе и располагаются в кружок так, что одна касается другой; на каждом из сих прикосновений ставится малая тарелка с соленою рыбою, солеными утками, яйцами и овощами. В центре сего кружка ставится огромная деревянная, серебряная или из белой меди[40] миска, разгороженная на разные отделы, с супами, кислым, пресным и вареным мясом разного рода. Все сие очень горячо, и теплота поддерживается огнем из винного спирта или горящими углями. Засим подают вареный рис каждому гостю в особой чашечке, и оный едят с соленой рыбою, с кислым супом или с другими из блюд, поставленных в кружок. Все сие заключается чаем, который подают в закрытых, как прежде упомянуто, чашках, без молока или сахару.
Поелику же главную приправу китайской кухни составляют чеснок и растительное масло, последнее часто весьма несвежее, то читатели мои заметят, что если основание столь худо, то остальное строение должно быть еще хуже. Однако же у них есть средство отнимать в чесноке крепкий неприятный запах посредством паров, горькое же масло употребляется только в некоторых известных кушаньях. Посему в огромном списке кушаний есть некоторые довольно сносные, даже приятные, кои, вероятно, здоровее многих европейских рагу и соусов, ибо в них нет пряностей. На другой день обеда хозяин рассылает бывшим у него гостям написанное на большой красной бумаге извинение в том, что обед и угощение не были довольно хороши; гости же выражают на такой же бумаге, в самых непомерных выражениях, все неограниченное удовольствие, доставленное им его отличным пиром.
Те же китайцы, кои приглашают европейцев, по большей части оставляют много из церемоний, употребляемых ими со своими одноземцами, и обыкновенно спрашивают, угодно ли иметь китайский или английский обед. Мне случалось быть у китайских купцов на превосходном английском обеде, сопровождаемом прекрасным десертом и отличными винами.
ГЛАВА VIII
Худое состояние нравственности в Китае. — Понятия их о религии. — Многоразличное употребление бамбуковых тростей. — Слава Конфуция. — Недостаток богоугодных заведений. — Подкидывание младенцев. — Воспитание между низшим классом народа. — Разность языка и обычаев в разных областях. — Общая страсть любознания. — Праздники. — Праздник Нового года. — Предание о десяти святых днях
Из описанного выше китайского пиршества нетрудно увериться, что китайцы часто доходят до крайнего излишества в пище. Желал бы я не иметь надобности писать, что они преданы другим более порочным излишествам, по коим они стоят на самой низшей ступени рода человеческого; но в стране, где нравственность дошла до последней крайности и где религия, не имея ничего духовного, состоит из одних наружных форм, церемоний и старинных обычаев, там плотские похоти не удерживаются чувством духовного и нравственного долга.
Несмотря на малую привязанность китайцев к своему богослужению, их неприязненность и отвращение от всякого другого вероисповедания, не согласного с свободным многобожием и с правилами Конфуция, весьма замечательны, так что можно смело нетерпимость китайского правительства поставить наряду с японским и некоторых магометанских правительств; хотя, впрочем, поверхностному наблюдателю равнодушие китайцев ко всему, относящемуся до религии, может показаться веротерпимостью.
Многие излишества китайцев наказываются приспособленною бамбуковою тростью, природным произведением Китая, весьма важным для приведения в исполнение законов и в то же время весьма полезным для разных потреб. Весьма было бы непростительно с моей стороны пройти молчанием или пренебречь объяснением читателям достоинства и качества сего прозябаемого (растения. — В. М.). Выходя из земли, растение сие совершенно мягко, употребляется в пищу вареное, и из оного приготовляются разные салаты. Достигши совершенного возраста, оно употребляется на строение домов и покрышку оных, на делание корзин, рогож, лодок, веревок, канатов, бумаги, мачт для ботов, перекладин и рей для парусов всех малых и больших судов; стульев, столов и другой мебели; для насосов, труб, водопроводов, всякого рода посуды, как то: ушатов, корыт, чаш, бочек, стаканов и проч.
Бамбук же есть исполнительный инструмент для передачи действий богдыханского гнева его министрам; бамбук есть страх нации, есть привилегия отцов, друг мужей, помощник учительский, и следовательно, к оному имеют столько же почтения, сколько и к царствующему богдыхану. Самые знаменитые и заслуженные государственные мужи подвергались действию сего неучтивого посланца царской воли, не теряя чрез то ни чести, ни уважения. В руках местных начальств, в руках отцов семейств и хозяев, разных промышленников бамбук есть хранитель общественной тишины и благоденствия, главная подпора государственной полиции; ибо удар из рук богдыхана по спине первого министра постепенно сходит, отражаясь до последнего подданного империи.
Где таковой инструмент исполнительной власти в действии, там не может существовать честь, сия принадлежность, сей символ благородной души, ибо там, где нет отличительного знака бесчестия, дух человеческий упадает и подвергает себя всякого рода унижениям. Потому нечему удивляться, что лихоимство и пороки всякого рода столь обыкновенны в Китае.
Всеобщее право употреблять, по предписанным законами правилам,
