Юрий Усыченко - Белые паруса. По путям кораблей
— Нет, зачем же, — сказал он. — Я понимаю.
Виноватый тон обезоружил Михаила. И хотелось поделиться необычными переживаниями.
— Сперва страшно было, а потом привык, вроде, и хорошо-хорошо стало! Весь порт видно и чайки ниже тебя, как на самолете.
Костя слушал нахмурившись. Семихатка выполнил его работу и будто лишил Костю того, что полагалось ему по праву.
В сущности так и было. Какая-то часть жизни прошла мимо него.
Костя справляет новоселье
Если и водились за Приклонским грешки, то по отношению к спорту был он бескорыстен, искренне стремился «создать чемпиону условия», «вырастить «звезду». Считал, что только так надо служить любимому делу. Мог из Приклонского получиться хороший яхтсмен, или пловец, или легкоатлет, попадись на пути его человек, который высмеял бы болельщиков. Такого не нашлось, и Илларион Миронович лишь «болел», никогда спортом не занимаясь. Впрочем, «болел» пламенно, страстно, без всякой личной выгоды, порой в ущерб служебным занятиям. Увлеченность заместителя директора понимали и в парткоме, и в профкоме, и в других инстанциях, ведавших распределением квартир нового заводского дома. Когда Приклонский с пеной у рта требовал «жилплощадь для нашего уважаемого чемпиона товарища Иванченко», охотников возражать не находилось. А если находились, то, в конце концов, отступали под натиском Иллариона Мироновича. Да ведь и вправду квартирные дела Костины оставляли желать лучшего, действительно был он одним из городских чемпионов-парусников, на заводе помнили отца его и ради памяти этой помогли сыну. Все обстоятельства, подкрепленные и усиленные хлопотами Приклонского, привели к успеху.
Перебрался Костя в новое жилье сразу, как получил ордер.
Пришли вместе с Ниной. Ключ им торжественно вручил управдом.
Скрипнул замок. Сильным рывком отворил Костя еще не приработавшуюся как следует дверь. Молодые люди очутились на пороге своей первой квартиры. Из маленькой передней коридорчик вел в единственную комнату и в кухоньку. Было светло, пахло краской и свежевымытыми полами.
Несколько секунд молча постояли на пороге. Костя пропустил Нину вперед, закрыл входную дверь. Сами не зная почему, вдруг обнялись и крепко-крепко поцеловались. С семнадцати лет (а Нине тогда только пятнадцать исполнилось) начали они целоваться — на скамейке в парке, вечером в гулких и темных парадных. Сейчас ощущение поцелуя стало другим, чем до сих пор, не мальчишечьим и девчоночьим, а взрослым. Первой поняла это Нина. Осторожно высвободилась из его рук, отстранилась.
— Не надо… Потом…
Он тоже смутился, не ответил.
Чтобы скрыть застенчивость, она захлопотала:
— Давай думать, куда какую мебель поставим, кровать и столик от тебя принесем, моя мама табуретки дает, придется пока без стульев, вешалку я присмотрела недорогую, купить можно…
Он смотрел на нее, улыбаясь, довольный хозяйственным пылом подруги.
Нина принялась за дело горячо, Костя от нее не отставал. С деньгами у них было не густо, мебель собралась простенькая, в основном взятая на время у его и ее родных. Пока расставили лишь необходимое и небольшая комнатка выглядела пустоватой. Стараниями Нины каждый уголок блистал чистотой, пусть не фасонистые, но аккуратные занавески на окнах придавали уют, на кухне блестели надраенные по-яхтсменски две кастрюли, которыми, впрочем, Костя еще не пользовался, продолжая питаться у матери. Уже дня через два счастливый новосел имел полное основание похвастаться Сеньке:
— Квартирка — во! Игрушка.
Сказал и не подумал, к какому результату могут принести слова. А Сенька тотчас сделал свой вывод:
— Что ж, дело хорошее, надо новоселье, так сказать, справить. Не зажимай, брат, причитается.
Костя мысленно выругал себя за допущенную оплошность. Ему, ой, как не хотелось приглашать Сенькину компанию. Боязнь показаться несвойским или, что еще хуже, скупым, победила.
— Это можно, — ответил он, — устроим, за мной не пропадет. — Выражался неопределенно, срок не назначал, надеясь, что может дело со временем забудется.
Не таков был Сенька, чтобы отказаться от задуманного. Он привык: решено — сделано.
— Значит, лады. Сегодня вечерком соберемся.
— Занят я сегодня, — возразил Костя. Лгать не умел и отказ прозвучал неубедительно.
— Чем занят? Брось, брось, не зажимай новоселье! Так у нас не полагается. Или, может, компания не устраивает?
Волей-неволей пришлось смириться.
— Уговорил, давай сегодня. Кто да кто будет? — «Еще наведет кодло целое», — подумал Костя.
— Я да Эдик, да чувих пара. Или и для тебя прихватить?
— Не надо, — хмуро ответил Костя.
— Своя есть? — Не дождавшись ответа, Сенька перевел разговор на другое.
Дело было решено, только Костю очень беспокоило, как отнесется к предстоящей вечеринке Нина. Догадывался, что всю затею она не одобрит. Нина собиралась устроить новоселье по-настоящему, позвать родных, подруг, знакомых. Была у нее невысказанная мысль, о которой он догадывался, — совместить новоселье со свадьбой. Шутько в планах этих, конечно, ни к чему.
Костя до сих пор даже не познакомил ее со своим приятелем, чувствуя, что друг другу они не приглянутся. Сейчас подумал даже скрыть вечеринку с Сенькиной компанией, но поопасился: Нина узнает стороной и тогда обиды не оберешься. «А, будь, что будет!» — в конце концов решил Костя, в личных делах довольно беспечный, и бросил ломать себе над этим голову.
Как и ожидал, известие о гулянке в незнакомой компании Нину не обрадовало. Однако она поняла положение Кости, которому не хотелось прослыть плохим товарищем.
— Раз пригласил, значит, так и будет, — сказала Нина. — Не отказываться же теперь. Мы потом свое новоселье справим, настоящее.
Костя с благодарностью посмотрел на нее.
— И меня с Шутько познакомишь, — добавила Нина.
— Такие тебе не нравятся, — откровенно сказал он.
Девушка пожала плечами:
— Как знать.
Ей в самом деле хотелось получше узнать Шутько.
За день-два общих квартирных хлопот в характере Нины произошла резкая перемена. Началось с поцелуя на пороге — необычного, не похожего на все предыдущие. Костя и Нина росли вместе, дружили, с возрастом дружба стала любовью, будущее всегда представлялось им общим. И они, и родные их знали, что придет время — они поженятся.
Время пришло. Розовые мечты становились реальностью, бытом. Открывалась новая страница жизни, уходила юность. Нина уже не могла чувствовать себя девчонкой — подругой, незаметно приходило чувство ответственности за Костю, его дела, его окружение. Ей совсем не безразлично стало, с кем встречается и с кем дружит он, как думает дальше строить жизнь.
