Наиль Ахметшин - Тайны Шелкового пути
Стоит заметить, что терракотовые фигуры, включая лошадей, первоначально раскрашивались в яркие цвета, которые позднее были утрачены. Даже во время раскопок при удалении грунта с туловищ воинов выяснилось, что красные и зеленые тона сохранили свою сочность, однако затем краски потемнели или исчезли вовсе.
Основные составляющие фигур воинов делали по шаблону. Отдельный разговор — лица военачальников, возниц, лучников и пеших солдат. Их яркая индивидуальность и самобытность настолько поражают, что невольно возникает предположение о позировании конкретных лиц перед скульпторами. Ученые считают, что последние с помощью выбора форм и дополнительных деталей, использования ножей и других инструментов создавали неповторимые облики своих современников. Впечатление действительно сильное, и воображение рождает самые немыслимые сюжеты.
В ранее упоминавшемся увлекательном фильме конца XX в. «Циньские захоронения», построенном на переплетении подлинных исторических фактов, древних легенд и фантазий авторов, этот феномен объясняется тем, что внутри терракотовых фигур были реальные люди, замурованные либо при жизни (осужденные к смертной казни), либо умершие в результате бесконечных экспериментов с эликсиром бессмертия для императора. Одним из замурованных оказался генерал Мэн Тяньфан, роль которого прекрасно сыграл выдающийся режиссер и талантливый актер Чжан Имоу.
Скульпторы создали удивительную галерею образов, представив широкий спектр возрастов, характеров, эмоциональных оттенков, местных особенностей и колорита в армии Цинь Шихуана. Суровые и мужественные лица бесчисленных воинов, готовых и рвущихся в бой, большое количество найденного археологами поблизости сокрушительного оружия и его фрагментов, а также военного снаряжения, включая спусковые механизмы арбалетов, мечи, бердыши, наконечники стрел, боевые барабаны и др., позволяют понять неотвратимую логику событий прошлого.
Не менее кропотливой оказалась работа по установке изготовленных фигур. При строительстве погребений землекопам пришлось извлечь и переместить огромный объем грунта, были выкопаны глубокие ямы, утрамбованы полы, а также построены толстые стены как по периметру объектов, так и внутри, что позволило разделить их на длинные коридоры, тянущиеся с востока на запад. Каменщики покрыли полы прямоугольными кирпичами с учетом направления водостока. Затем были врыты толстые деревянные столбы, которые соединили наверху горизонтальными брусьями. На эту конструкцию последовательно уложили перемычки из того же материала и настил из бамбука и соломы. Сверху ее покрыли глиной толщиной примерно в 30 сантиметров, которая из-за пожара более двухтысячелетней давности имеет теперь красный цвет.
После завершения указанных работ фигуры воинов и лошадей на повозках вкатывались внутрь построек: лучники и легковооруженные воины, военачальники и боевые колесницы, всадники и пехотинцы занимали свои места в непобедимой дружине. Заключительным аккордом было погребение воинства. Строители, засыпавшие его 3-метровым слоем земли, полагали, что делают это навсегда и, казалось, что терракотовые скульптуры обрели вечный покой.
Однако уже через несколько лет тут бушевал огонь. Армия Сян Юя, воевавшего сначала с циньскими генералами, а потом с будущим основателем династии Хань Лю Баном, ворвалась в Сяньян и разграбила столицу. Согласно древним преданиям, заняв город, храбрый, но жестокий Сян Юй казнил последнего правителя династии Цзыина и его родственников, а также отдал приказ собрать все материальные ценности и схватить столичных молодых женщин. Половину добычи он взял себе, а другую раздал подчиненным. Значительная часть оставшегося населения была вырезана. Опустошив Сяньян и могилу первого императора, Сян Юй начал жечь дворцы, в том числе и самый большой — Эпангун, восхищавший современников своим изяществом и роскошью.
Пожары, продолжавшиеся около трех месяцев, не пощадили и погребальный комплекс Цинь Шихуана. Пламя уничтожало и разрушало его внутренние постройки, в результате чего крыша рухнула, разбив многие фигуры и завалив их землей, камнями и мусором. Теперь уже на тысячелетия.
Глава IV
МОГИЛЫ ДРЕВНИХ ИМПЕРАТОРОВ
________________________________________________________________________На полпути между древней столицей Чанъань и революционной Янанью, откуда во второй половине 30-х — первой половине 40-х гг. ХХ в. Мао Цзэдун руководил борьбой китайских коммунистов против японских милитаристов, а позднее и сторонников Чан Кайши, в 180 километрах к северу от Сиани расположен уездный город Хуанлин, замечательный тем, что здесь находится могила легендарного и высокопочитаемого правителя Хуанди— Желтого императора — «совершенно мудрого государя древности». Китайцы до сих пор считают его своим прародителем и испытывают перед ним некое благоговение и пиетет, хотя прекрасно осознают мифологический характер всех связанных с ним исторических преданий.
Никаких реальных доказательств того, что о нем рассказывают, нет. Тем не менее, это место весьма популярно среди туристов. Если раньше гробницу Хуанди посещали ежегодно 30–40 тысяч человек, то, например, в 1999 г. их число превысило 700 тысяч. Особенно много посетителей весной, во время праздника Поминовения усопших (кит. Цинмин), который приходится на сто пятый день после зимнего солнцестояния, т. е. 5 апреля по европейскому календарю.
Цинмин (досл. с китайского «чистый свет») относится к «праздникам мертвых» и имеет глубокие традиции. Веками в этот день совершали поклоны и подносили жертвы в виде приготовленной снеди домашним алтарям с табличками предков, посещали родовые могилы, приводя их в порядок, зажигая курительные свечи и возлагая жертвенные яства. В завершение религиозной составляющей там же под оглушительный грохот хлопушек сжигались бумажные жертвенные деньги. Затем наступало время торжества жизни. Присутствующие родственники устраивали общую трапезу, ибо усопшие вкушали только эмоциональную субстанцию принесенных блюд и вин. Звучали барабаны и другие музыкальные инструменты. Таким образом происходило единение ритуального обряда поминовения усопших и весеннего праздника. Вот как описывает заключительную часть священнодействия, связанного с «чистым светом», китайский автор второй половины ХIII в.: «Горожане, богатые и бедные, выходят в окрестности. Пение свирелей льется бурливым потоком, гром барабанов возносится до небес… В хмельном забытьи, беспечном веселье никто не замечает наступления сумерек».
Конечно, нынешние празднования Цинмина существенно отличаются от описанного выше, хотя бы потому, что в городах теперь почти не хоронят в земле, покойников принято сжигать. Число кладбищ и одиноких могил неуклонно сокращается. Более популярными в эти дни становятся выезды за город и прогулки в горы для любования природой. Однако сам праздник по-прежнему неотделим от культа предков — своеобразной сердцевины духовной жизни китайского общества. Несмотря на драматические потрясения далекой древности и совсем недавнего прошлого он продолжает играть важную роль в ментальности китайцев, обуславливая самобытность этой нации. Не забывают они и своего мифического родоначальника.
