Ален Бомбар - За бортом по своей воле
В понедельник 28 июля я покинул Джека и отправился в Париж. Это было роковой ошибкой. Но я не мог не лететь: для того чтобы пуститься по Атлантическому океану, необходимо было сменить «Еретика». Нельзя было отправляться впервые в такое плавание, не обеспечив заранее максимум шансов на успех. А это надувное суденышко не только прошло не одну сотню миль по Средиземному морю, но и до того плавало уже три года. Наш меценат подготовил другую такую же лодку. Надо было ее получить.
Благодаря любезности руководителей компании «Эр Франс» я в тот же день прибыл в Париж.
Со времени моей последней поездки обстановка в Париже еще больше ухудшилась. Денег ждать было неоткуда. Я пошел к нашему меценату и рассказал ему о первых итогах. Я объяснил ему причины, по которым считал необходимым продолжать. К концу разговора он обнял меня и сказал: «Будете вы продолжать со мной или без меня, я все равно согласен вам помогать».
Он приказал передать мне лодку. Экспедиция продолжалась.
Мы должны были встретиться снова за обедом. Что произошло в промежутке? Я не знаю, но факт остается фактом: он снова переменил свое мнение и отказался предоставить нам лодку. Он хотел во что бы то ни стало помешать нам продолжать путь.
Тогда я уговорил его поехать со мной в Танжер, надеясь, что Джек сумеет его убедить.
До отъезда мы разговаривали с некоторыми инженерами, и эти разговоры могли бы ему показать значение достигнутых нами результатов. Но мне казалось, что в действительности его больше всего интересует, могут ли потерпевшие крушение пользоваться пульверизатором или работающим на батареях аппаратом для опреснения морской воды и заведется ли мотор с помощью шнура, обмотанного вокруг лодки!
А я отплывал, чтобы доказать, что на море можно прожить без пищи и патентов... Очевидно, в начале экспедиции нас вдохновляли одни и те же идеалы, но теперь наши пути расходились!
Получив прямо с фабрики новую надувную лодку, я вернулся в Танжер с предметом моих мечтаний. Меценат приехал вместе со мной. В этот день мы долго разговаривали: Джек, он и я. Став сторонником официальной теории, наш меценат хотел убедить Джека, что надувное судно не сможет продержаться на море больше десяти дней. Но мы прекрасно знали, что это не так, и Джек был просто возмущен. Я думал тогда, что все в порядке и мы получим необходимую помощь.
Наш покровитель предложил мне купить радиоприемник, чтобы мы всегда знали точное время и могли определить свои координаты.
— Это слишком дорого, — ответил я.
— Сколько стоит приемник?
— Здесь, в Танжере, пятьдесят-шестьдесят тысяч франков.
— А во Франции?
— Примерно в два раза дороже.
— Я вам его дарю.
Мы пошли к торговцу. Наш благодетель заплатил и оформил квитанцию: «Д-ру Бомбару, Океанографический музей, Монако».
На следующий день он уехал... вместе с радиоприемником.
Атлантический океан
Отплытие из Танжера
Последнее время Джека не узнать. Его энтузиазм постепенно угасает. Позднее мне рассказали, что в те дни он признавался одному из наших друзей: «Если Ален оставит меня здесь еще на некоторое время, я уже не смогу отправиться вместе с ним...»
Но зато в те же дни нам со всех сторон начали помогать. Для начала нас по-царски приняли в Морском клубе. Затем г-н Клименс дал нам свои рыболовные снасти, г-н Мужно связал меня с бывшим радистом Ле Ганом, чтобы тот помог нам достать радиоприемник, бумаготорговец г-н Тарпэн подарил мне бинокль и, наконец, в самый последний момент г-н Бержер ссудил меня деньгами.
Несмотря на это дружеское содействие, дальнейшее ожидание становится невыносимым. Каждый раз Джек подыскивает новый предлог, чтобы отложить отплытие: мешает то ветер, то прилив, то неблагоприятное время года. Но ведь он моряк, и мне остается только соглашаться. Наконец, однажды я узнаю от шофера такси новость, которую в Танжере давно уже знают абсолютно все, кроме меня: Джек решил сделать все от него зависящее, чтобы я дальше не поплыл. Он уверен, что в одиночку я ни за что не отправлюсь в путь.
Совершенно обескураженный, я уже решил на все махнуть рукой, но тут подумал: «Ведь тогда обо мне скажут: видите, он не может этого сделать! Значит, его теория ошибочна!» Но я-то знаю, что не ошибаюсь! И я это докажу.
В конце концов после долгих споров и уговоров Джек нехотя начал собираться в путь. Сначала он предложил отплыть снова в Средиземное море. Я твердо стоял на своем. Американский военно-морской атташе пытался мне доказать со штурманскими[39] картами в руках, что сейчас мы не доберемся до Касабланки, а до Канарских островов и подавно. Это, мол, невозможно. Но я знаю, что это возможно! Недаром я целый год изучал в Океанографическом музее морские течения. С отплытием мы еще не запоздали. Наоборот, я знаю, что если мы тронемся в путь через месяц, у нас будет максимум шансов на успех.
Джек продолжает тянуть, ссылаясь то на ветер, то на приливы, то на отсутствие карт. Наконец, в понедельник 11 августа он с неохотой соглашается попробовать. Но я чувствую, что мне не удалось его убедить, и в мою душу закрадывается опасение: ведь стоит ему изменить курс, пока я сплю, и я проснусь уже в Средиземном море. А с другой стороны, все время следить друг за другом — хорошенькая перспектива!
Но вот и восточный ветер. Теперь он, наверное, не утихнет дня три. Нам предоставлялась прекрасная возможность выбраться из Гибралтарского пролива, из этой гигантской реки, стремительно несущей свои воды в Средиземное море.
Испанский баркас берет нас на буксир. Внезапно вместо того чтобы скомандовать курс на запад в сторону Атлантического океана, Джек кричит:
— Держать на Малабатский мыс!
Я удивлен и встревожен. Ведь это значит идти на восток, в Средиземное море! В свое оправдание Джек говорит, что нам нужно под прикрытием мыса выждать, пока ветер немного поутихнет.
Море и в самом деле неспокойное, однако если мы сейчас не воспользуемся попутным ветром, потом нам уже не удастся войти в «пасть чудовища». Это выражение, относящееся к Гибралтарскому проливу, хорошо передает мои чувства. В самом деле, мы покидаем Средиземное море, чтобы углубиться в нечто неизмеримо большее, нечто чудовищно огромное. Атлантика! Этот океан поглотил Атлантиду, целый материк, который дал ему свое имя. Что для него стоит проглотить нашу жалкую скорлупку!
Испанский баркас буксирует нас все дальше к востоку. Наконец, пристаем к маленькому пляжу, расположенному у дома графа Феррето Феррети, одного из наших друзей. Здесь в полном безделье мы проводим вторник. Наутро в среду ветер держится по-прежнему. Часов в девять Джек уезжает в Танжер, чтобы навестить кое-кого и сейчас же вернуться, потому что благоприятный ветер держится сегодня последний день и мы должны отплыть не позднее восемнадцати часов. В восемнадцать часов Джека все еще нет. Это уже слишком! Чувствую, что если буду еще колебаться, все пойдет прахом.
