Антон Кротов - Страна А., или Автостопом по Афганистану

Упражнение. Переведите следующие тексты:

Муслим отправился на джихад.

Мухаммад читает намаз.

Башир идёт в мечеть.

Абдулла убил много русских.

Русские покинули Афганистан.

Фатима читает Коран.

Мой день.

Утром я встаю и читаю утреннюю молитву. Потом я читаю Коран. Потом я иду в школу. Днём мы в школе читаем полуденный намаз. Потом мы все вместе читаем Коран. Потом я иду домой. Затем мы с папой читаем предвечернюю молитву. Моего папу зовут Муслим. Папа ходил на джихад. Он воевал с русскими. Папа рассказывает о том, как он воевал. Теперь русские ушли. Когда заходит солнце, мы читаем молитву «Магриб». А после ночной молитвы «Иша» я ложусь спать".

Я купил этот насквозь пропитанный анти-русизмом учебник. Стоил он один доллар, но продавец отдал мне его за полцены.

Целый день я ходил по городу, фотографируя столичную жизнь. Несколько раз ко мне, узрев иностранца, присоединялись различные англо- и русскоговорящие товарищи, интересовавшиеся моей сущностью. Но в гости не звали, хотя я явно намекал на это. Желая найти вписку, я посидел в нескольких чайханах и выпил пять чайников чая, но опять никто из завсегдатаев чайных заведений не предложил мне ночлег. Не удивительно: во-первых, столица, а в столице всегда с этим сложнее; во-вторых, примерно четверть жилого сектора разбомлена, и многие кабульцы сами живут по впискам.

Ища ночлега и приключений, я пошёл по одной из бесконечных улиц города. Базар вскоре кончился и начались мастерские: жестянщики, резинщики (делающие из старых шин вёдра для воды, сандалии и прочее), мебельщики… Почему-то они тоже не спешили приглашать меня на ночлег, предлагали лишь чай — этим дело и ограничивалось. Я зашёл в одну из мечетей, но сторож мечети сделал такое выражение лица, что я скорее совершил намаз и убрался вон.

За мечетью обнаружилось кладбище, довольно большое. Из земли торчали небольшие камни, и могильные плиты с надписями побольше, и разные флаги, тоже могильные. Был уже вечер. Неподалёку от меня на кладбище сидели дядьки и почтенные старики и беседовали о чём-то, но вскоре прервали беседу, уставившись на меня. Я подошёл, поздоровался и сел среди них.

Явление белого человека с рюкзаком на кладбище вызвало большое удивление. Через несколько минут я уже был окружён плотным кольцом людей — человек шестьдесят. Я ждал приглашения в гости. Любопытные, но осторожные кабульцы не спешили. Наконец, появился некий англоговорящий парень.

— Что ты делаешь здесь? Ты кого-то ищешь? — поинтересовался он у меня.

— Я ищу место для того, чтобы переночевать, — честно отвечал я. — Хочу, чтобы кто-нибудь меня позвал в гости на ночлег. Например, ты!

Стараюсь не вести окольных бесед и задаю вопрос "в лоб". Конечно, можно сказать, например: хочу чай, а за чаем напроситься на ночлег. Но когда ко мне в Москве люди просятся в гости, я предпочитаю, чтобы позвонившие и пришедшие объявляли сразу и честно объявляли цель визита! А я им сразу и отвечаю, можно или нельзя. И сам, ища ночлег в других странах и городах, сразу задаю вопрос по существу: "можно — спать — у тебя в доме?"

— Э… э… Но у меня только один дом! У меня нет никакого отдельного второго или третьего дома для тебя!

— А мне и не нужен отдельный дом. Мне нужно любое место для сна — например на крыше.

Чтобы объяснить свои намерения и прочим афганцам, я достал из рюкзака одну из фотографий, напечатанных в Мазари-Шарифе. На ней был изображён дом с кроватью на крыше.

— Вот, например, здесь я могу ночевать, — сказал я, указывая на кровать.

Афганцы заволновались, начали переговариваться друг с другом. Толпа разрасталась. Из толпы выделился некий человек, мне стали указывать на него.

— Вот, этот человек зовёт тебя к себе на ночлег, — объяснил переводчик. — Иди с ним!

Довольный, что наука победила вновь, я поднялся. Толпа медленно расступилась, и мы молча пошли — я и мой приглашатель — по сумеречному кладбищу вверх, туда, где мелкие домики стояли на горе один над другим, как жилища насекомых. Машины туда не проезжали; узкие улочки, ступеньки и лесенки вели наверх. Наконец, я оказался у ворот дома молчаливого человека. Тут только я увидел — и понял! На крыше дома у него стояла кровать — точно такая же, как была на фотографии! Афганцы поняли мою идею "кровать на крыше" буквально и сосватали к человеку, у кого была на крыше кровать!

Так я вписался в Кабуле. У хозяина оказался англоговорящий племянник; его тотчас позвали, и я вновь рассказал о том, что я путешественник, писатель, приехал в Кабул, а завтра пойду на главпочтамт встречать там своих друзей. Тем временем возник ужин — тушёные овощи, рис, салат из помидоров с луком, лепёшка и чай. На ужин мы спустились в дом и даже посмотрели старенький чёрно-белый телевизор. Единственная программа кабульского ТВ выглядела весьма просто. Напоминает программу «Время» в СССР. Сначала на экране сидели два диктора — мужчина и женщина (без чадры, но в платке) — и с листов бумаги зачитывали новости. Потом включали кадры, где были сняты всякие торжественные начальники (вероятно, открывающие новый-старый завод, фабрику и т. п.), затем опять появлялась картинка с двумя дикторами, по очереди зачитывавшими новости. После ужина и ТВ я вернулся на крышу, где меня ожидала та самая кровать.

Бесконечный Кабул светился подо мной россыпью огоньков. Где-то далеко внизу по улицам проползали фары машин. Пахло немного соляркой. Сверху, на горе — крошечный огонёк телевышки. Ступеньками город уходит вверх и вниз от меня, под углом 30º. Тёмное пятно среди огней внизу — это кладбище, где я искал вписку сегодня вечером.

С наступлением ночи десятки муэдзинов начали распевать азаны через всякие динамики во всех районах города. Часы у них шли, вероятно, по-разному, и азаны слышались в течение добрых двадцати минут. Сперва затянул один, потом начал другой, потом сразу несколько, потом уже целый хор (вразнобой) из разных районов города доносился, и под конец пропел один, потом другой опоздавшие муэдзины. Удивительно, но все азаны были слышны, хотя нас разделяло несколько километров!

После вечерней молитвы жизнь в городе замерла, начался комендантский час.

Я погрузился в мир сна.

Встал я, как обычно, перед рассветом. Попрощался с хозяином и отправился вниз, мимо домиков-скворечников, через кладбище, мимо мечети, в которую заходил вчера, — и тут меня окликнул какой-то дед в белом халате с короткой седой бородкой. Дед проявил ко мне живой интерес и звал меня следовать за ним обратно, в верхнюю часть города.