Восьмидесятый градус - Елена Георгиевна Попова
Конечно, пришла мысль в какой-то момент сделать выставку из всех моих акварелей. Но они плохие – стоит ли делать выставку из заведомо плохого только ради выставки как таковой? Возможно, да, потому что мы на дрейфующем корабле посреди Арктики. Но опять боюсь, что напишу и не сделаю…
Только что первый раз нормально поговорила в каюте с самой молодой женщиной на борту. С одной стороны – прекрасно, вот же, с людьми можно говорить, и они не будут думать, что я их соблазняю! Да и вообще в каюте чувствовала себя нормально при разговоре, хоть и слышала кашель соседа, напоминающий о тонких стенах. Но предметом разговора как-то случайно стали сплетни, всякие жалобы на членов команды и экспедиции. Я в основном поддакивала, а она рассказывала всякое – правда, больше не из её личного опыта, а по рассказам молодого электрика, с которым она много общается (в начале экспедиции он пытался подружиться со мной, безуспешно). Поэтому ощущения были странными – вроде бы вот оно, общение, такое желанное и почему-то практически недоступное для меня здесь, но с другой стороны, это просто жалкие сплетни, и чувствуешь себя не очень в процессе и потом. Есть и позитивный результат – она училась в художественной школе и умеет рисовать акварелью! Вот я и нашла себе учителя здесь. Договорились завтра порисовать вместе в конференц-зале. Ещё помогаю ей делать ёлку из бутылок из-под воды (да-да) на Новый год. Ладно, пока я приму любую социализацию, в процессе сориентируюсь.
На собрании узнала, что мы уже совершили этот манёвр – пришвартовались боком. Почему я этого не понимала днём? На фоне всего этого вспомнила свою первую экспедицию – в ней, международной, была пара русских, с которыми я недолго думая подружилась. Один из них оказался прекрасным человеком, добрым, терпеливым и тактичным, эрудированным, с которым мы вели исключительно содержательные разговоры – и этого общения мне хватало. Это я к тому, что одного человека, с которым можешь искренне разговаривать, достаточно, чтобы иметь норму общения в рейсе. Здесь, в самой длинной моей экспедиции, я такого человека не нашла, и это грустно.
9 Декабря
Сегодня день идёт так, что писать ничего не хочется, и это хорошо. Утро было обычным, а в десять мы встретились на этюде в конференц-зале. Биолог составила композицию по всем правилам, и мы начали рисовать. Занятие это затягивает, концентрируешься на нём легко и забываешь обо всём. Пока мы рисовали (где-то до часа с перерывом на обед), успели опять оторваться швартовочные канаты и появилась трещина по левому борту. Вообще ледовая ситуация всё время меняется, и уже нет сил за ней следить. Для меня всё сводится к тому, можно ли работать на корме или нет. Рисунки получились на удивление хорошие – я была удивлена, потому что не была уверена в том, что нарисую что-либо приличное в компании профессионала, да ещё и за ограниченный промежуток времени, а она – потому что давно не практиковала. Решили продолжать. Днём я немного поработала, потом – любимая сауна, а дальше ужин (тут убегала звонить, почти забыла – договорилась на 21:15, а было уже 21:20!) и собрание.
Другой биолог оказался театральным актёром-любителем, изредка практикующим. Опять почувствовала единение, как и в случае с айтишником-бадминтонистом, – я же сама хожу иногда на всякие театральные кружки. Узнала я это на собрании – с работой всё пока не очень, так давайте же займёмся подготовкой к празднованию Нового года! Условную молодёжь назначили ответственными за это дело – я тоже попадаю в эту группу. Пока не знаю, удастся ли нам собраться вместе и что-то сделать (почему-то кажется, что это очень сложно), но, наверное, и без моего ведома организация будет вестись, а я помогу, чем смогу. Но сама атмосфера мне нравится: давно же я не была в подобных обстоятельствах, когда нужно самим сделать праздник, и вообще, когда будет коллективное празднование Нового года. Сумасшествие.
Ещё на собрании узнала немного про ледовую обстановку – нас прилично сжало. Но, учитывая динамику льда здесь, даже за одну ночь всё может измениться. В любом случае я уже прекрасно приспособилась к «безделью» – всё-таки камеральные работы мне нравятся независимостью от всего и всех, и сейчас я сама управляю своим временем.
Весь день жду письмо от Полины, периодически хожу проверять почту.
10 Декабря
Давно хочу написать, что собрания на самом деле нужны, чтобы научные группы передали начальнику данные для отчёта, который он каждый день отправляет телеграммой в институт! Я, конечно, недовольна тем, как это выглядит, но приятно знать, что у этого есть причина.
Опять рисовали в конференц-зале – сначала получалось хорошо, очень нежные цвета, потом что-то пошло не так. Дурацкое рисование – в одну минуту ты мастер, в другую – ничтожество, и ничего тут не поделать. Но это тренирует терпение и resilience[9] – нужно дорисовывать, переделывать, когда хочется просто всё выкинуть. К слову, и коллега взяла паузу, сказала, дорисует потом по фотографии. Достаточно сложную выбрали композицию. В конце обсуждали ёлку, пошли смотреть на неё в недоделанном состоянии. Она оказалась в каюте у электрика, с которым близко дружит коллега. Позже я осмыслила: ведь она, видимо, часто ходит к нему в гости, он к ней, наверное, тоже – почему они так могут, а я нет? Если бы ко мне ходили мужчины, мне было бы странно, я бы боялась воображаемого осуждения людей. Как странно, видимо, всё это у меня в голове…
Пока резала бутылки для ёлки, слушала предварительно скачанный подкаст «Только наш», четвёртый выпуск. Не то чтобы я в теме, но как же неожиданно приятно было послушать его! Голос ведущего напомнил летнюю жару, когда я ходила гулять или загорать в Муринское поле, по дороге слушая этот подкаст. Опять сцены из абсолютно другой жизни, кажется, что теперь это невозможно, что я никогда больше там не побываю. Очень странно, что существует театр, подкасты, актрисы… Захотелось и правда поставить тут что-то классическое, драматическое на Новый год.
11 Декабря
Опять цитирую другое письмо: «Снился интересный сон – как будто мы додрейфовали до Бергена. Я встаю, смотрю в окно – а там бетонное здание из серых цилиндров, и я точно понимаю, что мы там. Мы зашли в какую-то реку, медленно плывём по городу, но сделать ничего не можем – мы же дрейфуем! В другое окно было видно, как люди играют в футбол на стадионе с ярко-зелёным сочным газоном. Океанологи, несмотря ни на что, как обычно, сделали своё зондирование, я ещё во сне смеялась над этим. Внутри корабля всё было не так, как на самом деле: огромные окна во всю стену, и вообще как-то уютнее, хотя моя кровать была на втором ярусе. Было приятно увидеть сушу, и вообще, сон мне понравился».
Сегодня ходила на чистку чеснока – стало стыдно оттого, что есть незаконченное общее дело, а я рисую себе. Закончили слушать Гришковца, ледовик, отвечающий за программу, спросил меня, что я хочу послушать (это после того, как он просил меня «рассказать что-нибудь» и я отказалась). Я не придумала ничего лучше, чем заказать «автора-женщину». Сказали (там помимо меня было ещё двое мужчин): «Мы никогда такое не читали, ну хоть посмеёмся». Хм. Наверное, раз я выделила книги, написанные женщинами, в отдельную категорию, то и они тоже. Ледовик, ходивший скачивать аудиокнигу в каюту, сказал, что мой заказ был сложным в исполнении – выбор был только из Агаты Кристи и Улицкой[10], он скачал вторую. Что ж, хоть так: обратили внимание на то, что на сервере сложно откопать книгу, написанную женщиной. Я её не читала, как и коллеги. Почувствовала себя Катей из фильма
