Подари свою улыбку миру! - Гульжиан Павловна Садыкова
– Да пофиг вообще, добавил он, грубым движением руки смахнув со столика все мои записи.
– Я твои вещи не кидаю и не швыряю!
– Да по херу все!
На этом диалог был исчерпан.
Больше мне ни о чем с ним не хотелось говорить, да и зачем. Быстро собравшись, я вышла на улицу, прочь от своего дома. Было горько и больно находиться рядом с ним, наверно для этого нужно время.
С поникшей головой, разбитыми мыслями, тоской и обидой, я медленно шла, пока еще по тихим улочкам, а по щекам непроизвольно стеками ручьем слезы.
– За что же ты так, сынок? Ведь мы, столько лет шли рука об руку, вместе. Сдувая с тебя пылинки, мечтала и думала, лишь о твоем счастье! Может прав тот, кто сказал: «Иногда надо пожить и для себя».
Это больно и обидно, когда самый близкий человек вытирает об тебя ноги. Ведь я всегда умела и могла за себя постоять, а он знал, он единственный, кому можно все, и которого можно простить за все.
Как-то при его очередной выходке я отметила: «Зачем ты так со мной?», а в ответ легко и уверенно: «Да настроение такое, а на ком еще сорваться!».
…Ничего не оставалось, как позвонить своей подруге, Светлане.
– Светик, мне плохо, можно я приду?!
– Какой вопрос, конечно, я скоро буду дома, приходи…
Как и в былые времена неудач, руки вновь потянулись за сигаретой. Ноги неуверенно шли по направлению берега Томи. Ничего и никого, не замечая, я тихо переживала в себе боль, затягивая сигарету, а слезы все катились из глаз нескончаемым потоком скорби и горечи. До прихода Светланы к себе домой еще оставалось какое-то время, и я решила для себя – «Ну что ж, дорогой мой, ты уже давно взрослый, крутись сам, все что могла – дала, чему смогла – научила, мешать не хочу и не буду». Пока мне необходимо побыть одной, переосмыслить все, остыть. Может и в правду, время лечит раны, но сейчас нам, как никогда, быть вместе нельзя. Два негативных настроения в целом, это почти катастрофа! Значит, тому и быть, мы пока на время разойдемся, а там жизнь покажет.
После полудня я вновь вернулась домой, Руслана там не было. Взяв кое-что из вещей, оставив ему его деньги, я ушла, не сказав больше ни слова. Он понял ход моих мыслей, и казалось, принял их с восторгом, но оскорбительно, и даже с ненавистью.
Вечером того же дня, мы со Светланой, моей всегдашней томской подругой, обсуждали мои личные дела и планы, изливая друг другу душу. Светик, подбадривая меня, восклицала: «Ну, Руслан, вот пакостник, вот уж от кого не ожидала! Галь, такое бывает с взрослыми детьми, успокойся. Я его понимаю, сама такая была, тоже свою мать не заслуженно обижала, потом поняла, сейчас жалею. Но все само собой как-то уладилось, все дети – эгоисты!».
Я не могла остановить нахлынувших эмоций и слез.
– За что он так со мной, за все хорошее! Ведь мы вместе прошли такую школу!
– Да ни за что надо говорить, а для чего. Значит, в этом есть какой-то смысл. Все образуется, после плохого, всегда следует что-то хорошее.
– Да уж, куда уже лучше?!
– Галя, надо во всем видеть лучшее! Сделать из этого выводы. Может для того, чтобы в будущем предотвратить его очередную ошибку. И он подумает на перед, а стоит ли обижать близкого человека! Может, настал тот самый момент.
– Светик, пойми, мне очень больно, как жить дальше? И сама того не замечая, продолжила: «Зачем люблю, зачем мечтаю, зачем творю, зачем страдаю…».
Света улыбнулась и добавила: «Вот, уже стихами заговорила. Пройдет время, он все поймет и осознает, а пока Сашки нет дома, и мы с ним еще не в разводе – живи здесь сколько надо, мне даже веселее будет, а то у самой кошки на душе скребут».
Незаметно за разговором мы допили бутылку Апперетива, обсуждая все житейские проблемы. Вновь полились нескончаемые песни.
– Светик, а у тебя как дела, что с разводом, с имуществом?
– Кое-что я отсудила, а Сашка злится и бесится, денег на ребенка не дает, пока не могу и фиксированную сумму по алиментам отсудить. Он фиктивные справки предоставляет, хотя зарабатывает в Сочи по сто тысяч и более. На Таню, в лучшем случае, светит не более пяти тысяч рублей, и то с условием, если он будет официально устроен. Мне звонила наша общая с ним знакомая из Сочи, сообщила, что к Сашке туда сейчас приехала его томская пассия, раскручивает на полную программу. Они уже ссорятся, к тому же она там увлекается дешевым спиртным. Так ему и надо!
– Светик, да брось ты, вот меня только успокаивала, а сама на той же ноте держишься! Думай о Танюшке, о Ромке, он тебя не бросит. Вон, какими глазами смотрит на тебя, стихи каждый вечер для тебя пишет, слова красивые говорит, ведь ты об этом мечтала!
– Это точно, ладно, поживем – увидим, жизнь покажет, может действительно, все хорошее только впереди!
Так прошло несколько дней.
С Русланом мы больше не общались и виделись крайне редко. Я иногда забегала домой на несколько минут, чтоб сменить вещи и полить цветы. Он уверенно продолжал свои жизненные позиции. В квартире было чисто, но чуждо и неуютно, словно негативная атмосфера давила отовсюду.
При очередной встрече, затягивая сигарету на пару с подругой, которая неожиданно в знак солидарности со мной, вновь приобщилась к старой привычке, мы вновь говорили о наших проблемах и прочих делах.
– Ну как дела дома, как Руслан?
– Знаешь, мне его даже жаль, ведь это мой ребенок, тяжело ему, вижу – мучается, но виду старается не подавать, упертый он и упрямый. Достучаться до него сложно, Пытается жить по своему, типа не сдается, и во всем прав, дома чисто, пыль вытирает, пылесосит, продукты сам покупает, готовит, посуду моет, стирает и гладит белье. Слава богу, хоть не спился от отчаяния!
– Ну вот, что я говорила, надо во всем видеть лучшее! Он все делает сам, уже хорошо. Хоть ты отдохнешь, и морально и физически. Ему просто не хватает самостоятельности. А он поймет, что значит для него мама, да еще такая!
– Думаю, уже понял, только сам себе признаться не хочет. Обидел меня, а считает себя обиженным.
