Мишель Пессель - Золото муравьев
В Заскаре все наше внимание было поглощено подготовкой к предстоящему визиту далай-ламы. Еще недавно я вместе с Нордрупом радовался этой чести, выпавшей на долю Заскара, считая его своим домом. Но так случилось, что моя любовь к этому краю и его жителям отступила перед притягательной силой минаро. Я еще не смел тогда предположить, что минаро со склонов Заскара действительно могут быть потомками тех самых древних художников, которые изображали на скалах горных козлов и повсюду в Западных Гималаях оставили свои многочисленные рисунки. Если это так, то, возможно, они слышали и о «золоте муравьев»?..
Власти Кашмира немало потрудились, готовя прием далай-ламы. По этому случаю в долине впервые появились электрогенераторы, привезенные по только что проложенной дороге. К лагерю далай-ламы, разбитому вокруг нового храма, где его святейшеству предстояло произнести проповедь, был протянут водопровод — еще одна новинка в здешних краях. Место для лагеря было выбрано в самом центре Заскара, на широкой и плоской равнине, где не росло ничего, кроме редкой травы. Однако и жалкие пучки этой травы очень скоро погибли под колесами грузовиков, превративших верхний слой почвы в пыль. Если учесть, что над долиной никогда не стихает ветер, то легко понять появление настоящих пыльных бурь, от которых жизнь вокруг резиденции далай-ламы становилась тяжелым испытанием.
Вскоре было объявлено, что причина этого бедствия в том, что «местные» небуддийские боги, боги «веры людей», обижены столь широкой подготовкой к приему далай-ламы, из-за которой их самих позабыли. Дабы умиротворить рассерженных богов, было решено, что с согласия его святейшества во всем Заскаре в святилищах «хозяев земли» монахами будут сделаны приношения. Таким путем умилостивив богов, надеялись добиться прекращения пыльных бурь. Увы, все усилия оказались напрасными — бури не прекратились. Нам же остается на этом примере еще раз убедиться, насколько буддизм, и в частности ламаизм, терпим к древним ритуалам и верованиям.
Благодаря этой терпимости минаро и смогли сохранить основу своей веры. Существует предание, что одним из первых воплощений Будды было воплощение в виде горного козла; и это само по себе, помимо других признаков, указывает на влияние древних религий — возможно, и верований минаро — на ламаизм.
Несмотря на пыль, визит далай-ламы вылился в грандиозное зрелище. Старики и дети, кто на лошади, кто на пони, кто на осле, кто на яке, а кто просто пешком, собрались со всей округи на церемонию. И вот пятитысячная толпа в праздничных красных нарядах расположилась перед крытым помостом, куда в ярко-желтом плаще взошел далай-лама. Собравшиеся склонили головы в тяжелых уборах, и мне показалось, что там, где сидели женщины, заблестело на солнце бирюзовое море.
В порыве восторга старухи принялись хватать меня за руки и объяснять, что теперь, когда они видели его святейшество своими глазами, они будут ждать смерти с радостью. Так продолжалось в течение пяти дней, пока далай-лама излагал толпе важнейшие моменты учения о терпимости и мудрости.
В первых рядах, прямо у ног далай-ламы, разместились монахи в багровых рясах, прибывшие из соседних монастырей. Неподвижные, как статуи, полторы тысячи бритоголовых братьев бормотали молитвы и причитания, из которых было ясно, что встреча с далай-ламой — венец всей их благочестивой жизни.
Следует заметить, что далай-лама был тогда не просто духовным наставником ламаистской секты гелу-па и тибетским политическим вождем. Его считали воплощением великого Авалокитешвары, Будды «милосердия» и сам он поэтому почитался как бог сострадания. К нему несчастные обращали свои мольбы. Я не берусь передать бесконечную любовь, надежду и веру, которыми жила в тот момент патриархальная толпа, каким-то чудом сохранившаяся в наше время. Это была, пожалуй, та последняя дань уважения, которую первобытная земля отдавала своим вековым ценностям. Глядя на толпу, невозможно было представить, что рядом существует другой, современный мир, уже проникающий в Заскар. Интересно, что же станет с этой верой, думал я, наблюдая, как грузовики с лязгом и грохотом колесят по местам, где до сих пор лишь шумели горные потоки и кружилась пыль от копыт диких животных? Грустно вспоминать, но что поделаешь: вслед за далай-ламой в Заскар с товарами прибыли первые торговцы, которые явно не прогадали, сбывая заскарцам первую в их жизни одежду европейского образца.
Наблюдая за толпой, я не переставал удивляться, насколько ламаизм, несмотря на сложные догмы и участие в них множества темных сил, казалось бы омрачающих самые светлые догматы буддизма, прочно укрепился в сознании верующих.
Здешние жители, будь то монах или земледелец, действительно живут по законам своей веры, предписывающей им воздерживаться от излишеств, относиться с уважением к старикам и ученым, проявлять терпение и доброту ко всему живому: и к людям, и к животным. Увы, доброта и добродетель слишком слабое оружие против современной морали заезжих торговцев…
Как только улеглась дорожная пыль после отъезда далай-ламы, мы с Нордрупом отправились в Каргил сообщить моему другу Какпори о существовании в Заскаре общины минаро. У Какпори тоже было что рассказать мне. Недавно он где-то услышал старую легенду о том, как трое именитых минаро оставили Ронгду (район в верховьях Инда, примыкающий с юга к Скарду) и отправились на поиски новых земель. Когда в IX веке некий Кхива-Кхильде пришел в Заскар через Ламаюру и построил четыре крепости, сначала в Хамелинге, а затем в Гиагаме, Ремале и Картсе, что на реке Суру, к этому времени весь район уже был заселен минаро.
Я, честно говоря, не знал, как относиться к этой истории, и мы с Какпори решили, что успешно искать сведения о минаро Заскара, об их истоках и обычаях можно, только объединив наши усилия.
Я решил еще некоторое время пожить в Каргиле, чтобы побеседовать с теми минаро, которые прибудут сюда по своим торговым делам.
Не теряя времени я отправился на базар и несколько раз обошел его вдоль и поперек. Мне, конечно, нужен был не керосин или какой-нибудь другой привозной дефицит, мне нужна была встреча с минаро. Я знал, что отличить их от монголоидов-ладакхов несложно. Гораздо сложнее распознать минаро в толпе западных туристов.
Следует сказать, что в последнее время Гималаи буквально наводнены молодыми европейцами, которые по разным причинам предпочитают щеголять в традиционных одеждах коренных жителей. Такое острое желание молодежи раствориться в массе местного населения шокирует некоторых здешних приверженцев старых строгих нравов. Скажу, что лично мне никогда не приходило в голову, как принято говорить, «подделываться под туземца»; я не люблю, когда японцы надевают цилиндры, и в свою очередь не понимаю, почему я им должен нравиться в кимоно.
