Пауль Вернер Ланге - Подобно солнцу

Именно поэтому Антонио Пигафетте как хронисту мы отдадим предпочтение. События, здесь описанные, вплоть до таких деталей, как порядок Приемов у дальневосточных владык, их одежда, убранство и утварь жилищ, описания высадок на берег и разных церемоний, происшествий на кораблях, — все соответствует изображенному Пигафеттой. При этом обнаруживаются незначительные отличия от публикаций, появившихся в последние годы, например Хорста Венцеля и Герберта Вотте. Это объясняется тем, что в основу данного повествования автор положил свой перевод копии труда Пигафетты, которую он обнаружил в Йельском университете, где она хранится и поныне. Упомянутые же писатели пользовались изложением заметок, сделанным Оскаром Кёлликером в 1908 году. К сожалению, сама рукопись была утеряна, поэтому сегодня, если в публикациях предоставляется слово любознательному рыцарю ордена иоаннитов, приходится обращаться к одной из четырех уцелевших копий.

10 августа 1519 года в церкви Санта-Мария-де-ла-Виктория-де-Триана освящаются знамена армады. Всего лишь днем раньше Магеллан предстал перед хранителями Каса де Контратасьон с объяснениями, ибо он завербовал непозволительно много португальцев и других иностранцев. Но сейчас слишком поздно вносить какие-либо изменения. Он уже стоит на коленях перед Ликом богоматери: служители церкви помахивают кадилами, огонь свечей отбрасывает блики на королевские штандарты, которые ему протягивают. После того как генерал-капитан поклялся королю и императору в повиновении, приносят присягу на верность подчиненные Магеллана. Глухо звучат голоса Хуана де Картахены и Дуарти Барбозы. Антонио Пигафетты и Ганса Алемана, Луиса де Мендосы и Гонсало Гомеса де Эспиносы. Немного, немного знают они друг о друге: один из них пере- режет другому горло, второй будет оставлен, несмотря на мольбы, на чужом берегу, третий истечет кровью на далеких островах. Среди тех, кто сейчас произносит слова присяги, находится также человек, которому суждено завершить дело коленопреклоненного, — Хуан Себастьян де Элькано, баск, спасающийся от испанского правосудия, так как он продал испанский корабль за границу. Мало, мало знают они друг друга.

К стране Патагония

Обходиться с людьми такое же великое искусство, как управлять кораблями И то о другое, о люди о корабли, одинаково подвластны коварным и могучим силам о больше кичатся своими достоинствами, нежели желают признать свои ошибки.

Джозеф Конрад.

Сразу после освящения знамен армады на пяти кораблях поставлены бизань-паруса, и флот, салютуя бортовыми орудиями. отдается на волю течения Гвадалквивира. Речные лоцманы доводят суда до Санлукар-де-Баррамеды, гавани, лежащей перед Севильей, где команды дождутся благоприятного ветра и завершат последние приготовления к отплытию. К ним относится соглашение, заключенное Магелланом с его офицерами и рассчитанное на будущее. Антонио Пигафетта в точности его зафиксировал и рассказал к тому же о сложной ситуации, возникшей среди участников плавания, не успело оно начаться:

«Генерал-капитан, человек умный, опытный и заботящийся о своей репутации, начал предприятие с того, что объявил четкие и удобные правила, что было установившейся традицией среди тех, кто отправляется в море. Правда, он раскрыл товарищам ход предполагаемого плавания… далеко не полностью, чтобы отчаяние и страх не были причиной отказа от повиновения ему. Ибо плавание, каким оно ему представлялось, продлится долго. и неистовые штормы не раз обрушатся на флотилию.

Но кормчие и капитаны других кораблей, которые должны были сопровождать Магеллана, его не любили. Причина того осталась для меня сокрытой, но можно предположить, что всему виной его португальское происхождение. Они же сами были испанцы или кастильцы значит, люди, относящиеся к другим зачастую недоброжелательно и злобно. Тем не менее они должны были ему безоговорочно повиноваться, и он издал следующие Приказы, чтобы в море. где днем и ночью таятся всяческие опасности, кораблями не потеряли друг друга из виду.

Затем Пигафетта сообщает, какими световыми сигналами Нужно обмениваться, когда следует ставить паруса или убрать Паруса, какими знаками необходимо пользоваться в случае различных происшествий. Одно основное правило подчеркивает особо: что бы ни случилось, остальные корабли должны следовать за <Тринидадом>, На котором находится Магеллан. Генерал-капитан разделил команды кораблей на три вахты, которые подчиняются несущим в данное время службу капитанам, кормчим, боцманам и шкиперам.

Для уяснения принятых в те времена рангов подчиненность, на кораблях вкратце их охарактеризуем. Высшая командная власть на корабле принадлежала капитану (сарiп). Наряду, с ним, подчиняясь капитану, приказы на судне отдавали офицер по навигации кормчий (рi1оо) и главный офицер по палубе шкипер (таеiге). Вместе с боцманом (сопгаi11аеге) шкипер осуществлял практическое управление судном, то есть все манипуляции с парусами и другую работу, Необходимую для про ведения в движение кораблей и проявления их мореходных качеств. Боцману подчинялся боцманмат (посiiiего), само его название говорит о том, что он нес за боцмана нелюбимые ночные вахты. Разумеется, Что все упомянутые лица отвечали во время всей вахты за все происходящее на корабле, поэтому, конечно. шкипера на помощь не звали, когда, например, необходимо был’ зарифить или поставить паруса. Столь же неверным будет представление, будто бы капитан давал указания, какие следует принимать меры по каждому отдельному поводу, или участвовать в определении местоположения судна или открытой земли. В отличие от нашего времени, когда ранг капитана, как правило. венчает карьеру моряка, капитаны времен Магеллана назначались по другим соображениям. Они должны были блюсти определенные деловые интересы, или быть заслуженными офицерами армии, или просто людьми, которым обеспечены прибыльные посты.

24 августа, во время стоянки в Санлукаре, Магеллан улучает момент для составления другого «превосходного правила>, к которому прибегали все тогдашние путешественники: в нотариальной конторе в Севилье он диктует свое завещание. Это — последняя воля глубоко набожного человека. Озабоченный тем, чтобы его останки были упокоены в освященном месте, он подробно перечисляет церемонии, которыми должно сопровождаться его погребение. Он предписывает накормить пятнадцать нищих и одеть трех бедняков, жертвует золотые и серебряные дукаты на спасение душ грешников, на монастыри. приюты, орден крестоносцев и на выкуп христиан, томящихся в турецком плену. Потом перечисляются суммы в пользу его пажа Кристобаля Рабело и раба Энрике, который со смертью своего господина должен стать свободным человеком, поскольку он христианин и может помолиться за упокой моей души>. Все титулы, дарованные ему императором, все недвижимое имущество и доля от будущих прибылей, а также его нынешние поместья и доходы Наследует сын Родриго, ему, как сказано в завещании, сейчас полгода. Если Родриго безвременно умрет, все наследство переходит к ребенку, которым теперь беременна Беатрис Барбоза де Магеллан. Магеллан скрупулезно перечисляет все, какие только возможно, случаи смерти, называет своими наследниками поочередно жену, брата, сестру и требует, чтобы они сохранили его имя и его рб. Упомянуто и приданое Беатрис. находящееся в ведении другого нотариуса. Им предоставлено распоряжаться Беатрис по собственному усмотрению, будь она вдова или вторично за- мужем.

Но заботы эти напрасны. Родриго умирает в 1521 году, второй ребенок появляется на свет мертвым, и Беатрис проживет только до марта 1522 года. Император нарушает и обещания, и договоры; ни одно из пожеланий Магеллана не будет исполнено.

В церкви Нуэстра-Сеньора-де-Баррамеда вымаливают тем временем поддержку всевышнего те, кто на этом свете имеет значительно меньше для включения в завещание. В судовые роли внесены имена еще двадцати пяти человек, Двести шестьдесят пять раз выслушивают священники покаяние в грехах мужчин и подлых, и благородных. Они узнают о мстительности и враждебности, насилии и злобе. Все это так и отправится вместе с Ними в плавание. Ни одно отпущение грехов не в состоянии предотвратить того, что многие из них в ближайшем будущем пойдут на борту врукопашную, чтобы завладеть тощими крысами, или будут бездеятельно смотреть, как их спутников убивают на берегу, словно бешеных псов. И точно так же многие проявят себя в ходе плавания в такой мере великодушными, мужественными и смелыми, что тем, кто прозябает свой век, это покажется невероятным. Противоречивым и единым устремлениям этих негодяев и героев мы обязаны тем, что через несколько лет мир облетит «величайшая со дня сотворения человека новость».

Великое приключение начинается 20 сентября. Легкий ветер выносит армаду в море, называемое пока Северным, или Морем- Океаном. Через шесть дней флот достигает Канарских островов. Три или четыре дня проводят команды в Санта-Крус-де-Тенерифе. Доставляют на борт различный груз, заготовленный высланным сюда заранее купцом. Потом двинулись к Пунта-Роха на юге острова Тенерифе, где флот запасается смолой. «Конопатчики «применяют ее в большом количестве для заделывания швов между досками палубы, рассыхающимися в тропической жаре. Именно тогда Магеллан получает весть от тестя. Дьогу Барбоза сообщает, что тот должен быть начеку и опасаться испанских капитанов. Они похвалялись в кругу друзей, что убьют генерал-капитана, как только дело дойдет до ссоры. Ответ Магеллана не очень показателен и явно рассчитан для предъявления кому-либо еще, кроме тестя. Он будет выполнять свою миссию, пишет Магеллан, как покорный слуга императора, которому в конце концов поклялись в преданности и другие капитаны.