Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы
В последующие годы вплоть до отъезда Кузнецова на родину в конце 80-х годов я поддерживал с ним добрые отношения. В его кабинете нам можно было всегда поговорить откровенно и по поводу состояния советско-японских отношений, и об обстановке в нашей стране. И надо сказать, что по многим острым вопросам наши взгляды были более близки, чем с другими руководящими сотрудниками посольства.
Издавна был знаком мне и другой советник посольства Георгий Евгеньевич Комаровский, бывший студент японского отделения МИВ в то время, когда я был там аспирантом. С ним мои отношения складывались довольно сложно, хотя в прошлом наши пути часто сближались на почве присущего нам обоим интереса к научно-исследовательской работе в области истории и культуры Японии. К Комаровскому я питал чем далее, тем большее уважение как к большому знатоку Японии, проявившему в течение долгих лет своей дипломатической работы на Японских островах неиссякаемый интерес к культуре, религии и общественной жизни страны пребывания. Пожалуй, никто из наших дипломатов-японистов не вникал так глубоко в духовный мир японцев, как это было свойственно Комаровскому. Его книги и статьи служат тому лучшим подтверждением. К сожалению, в отношении Комаровского к большинству своих коллег: дипломатов, журналистов и научных работников постоянно сквозили какая-то сухость, какое-то высокомерие, какое-то стремление говорить с людьми начальственным тоном, что не могло не вызывать у тех, с кем он общался, негативную реакцию. Не раз именно по той же причине черные кошки пробегали и между нами, хотя объективно делить нам с ним было нечего. Внешне, разумеется, на протяжении всего моего третьего пребывания в Японии в качестве корреспондента "Правды" наши отношения с ним оставались достаточно корректными и уважительными.
Были в то время среди руководящих сотрудников посольства и некоторые другие японоведы-дипломаты, достойные упоминания. Одним из них в ранге советника был Александр Николаевич Панов - в то время мы находились с ним в добрых отношениях. Мне импонировало его стремление совмещать свои повседневные дипломатические дела с научной работой и журналистикой. Не раз по-дружески беседовали мы с ним в Москве в стенах Института востоковедения, куда он заходил как автор коллективной работы "СССР - Япония". Тогда я еще не знал о той червоточинке, которая появилась в его взглядах позднее, когда по возвращении в Москву Панов был повышен в должности и занялся сначала в МИД СССР, а потом в МИД России переговорами с японцами по поводу их территориальных притязаний. Но об этом речь пойдет далее.
Были и еще среди дипломатов посольства способные, деятельные и сравнительно молодые люди: Добровольский, Масалов, Шевчук и другие. Находился в то время в числе сотрудников посольства и представитель Института востоковедения АН СССР Г. Ф. Кунадзе. Будучи в должности первого секретаря, он занимался в основном советско-японскими культурными и научными связями, ничем не выделяясь на фоне других дипломатов его возраста.
Приятным для меня совпадением обстоятельств было пребывание в Японии в течение полутора первых лет моего друга юности Виктора Васильевича Денисова, который в ранге советника-посланника возглавлял советское консульство в Осаке. Не раз в те годы приезжал Виктор в Токио и проводил часы досуга в кругу моей семьи. А спустя полгода после нашего приезда в Японию я вместе с женой и сыном приехал на машине в Осаку и там гостил у Виктора. В дни нашего пребывания в Осаке мы ночевали в консульском особняке в просторной квартире, предназначенной для важных персон, прибывавших в Осаку из Москвы, столовались же в соседней квартире генерального консула, то есть у Виктора и его жены.
Консульские работники в Осаке жили в те времена более спокойной и вольготной жизнью, чем посольские работники в Токио. Работали они в просторных помещениях особняка-дворца, главный зал которого был украшен дорогими люстрами. художественной резьбой по дереву и чеканкой по металлу, выполненной не кем иным, как прославленным скульптором Зурабом Церетели, трудившимся там несколько месяцев. Но еще приятнее, чем условия труда, были у наших работников в Осаке условия их отдыха: на территории консульства находились и теннисные корты, и сауна, и бассейн и другие спортивные сооружения. Как выяснилось позже, многие мидовские работники-японисты старшего возраста стремились стать генеральными консулами в Осаке. Потому-то сроки замены начальства и рядовых сотрудников оказывались там короче, чем в Токио. Вслед за Денисовым генконсулом в Осаке стал Горбунов, а затем года через два его сменил Алексеев.
Ну а теперь несколько слов о послах, которые возглавляли посольство СССР в Токио накануне и в годы моего пребывания там.
Как я уже писал ранее, в 1982 году мне довелось познакомиться в Токио с тогдашним советским послом в Японии В. Я. Павловым. Но спустя год-два Павлова отозвали в Москву на пост председателя общества "Интурист", а его преемником стал бывший посол Советского Союза во Франции П. Ф. Абрасимов. По отзывам тех, кто работал в те годы в советском посольстве в Токио, Абрасимов являл собой мрачную личность. Отличительной чертой его поведения было нежелание прислушиваться к советам и мнению своих помощников знатоков Японии. А результатом такого поведения являлись частые ляпсусы в тех высказываниях, которые делались им в беседах с японцами. Задавшись целью приступить сразу же к подготовке книги о Японии, наподобие той, какая была им опубликована после возвращения из Франции, Абрасимов в первые же недели своего пребывания в Японии поручил ряду сотрудников посольства в ранге третьих, вторых и первых секретарей готовить в порядке служебных заданий материалы, предназначенные для будущих глав этой книги. Его чиновничье тщеславие наглядно проявилось в том, что по его распоряжению в посольском вестибюле была установлена мраморная доска с указанием, какие послы и в какие годы возглавляли советское посольство в Японии. Начертаны там были сразу же и его фамилия, имя и отчество.
Как рассказывали мне тогда посольские старожилы, был Абрасимов суров и распекал подчиненных за все то, что ему не нравилось. "Да,- сказал мне один из них,- мы жили при Абрасимове как читатели остросюжетного детектива: чем дальше развертывалась его деятельность, тем страшнее нам становилось".
К счастью, правление Абрасимова продолжалось не очень долго, и в конце 1985 году он был отправлен в Москву на пенсию.
В московских верхах с приходом к власти М. С. Горбачева появилась вообще тенденция к обновлению контингента советских послов в зарубежных странах, и более того - к выдвижению на руководство посольствами сравнительно молодых людей. Так произошло и в Японии. В 1986 году новым послом в Токио был назначен Николай Николаевич Соловьев специалист-японовед, который после окончания японского отделения Института международных отношений постоянно занимался вопросами советско-японских отношений.
