Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге - Петр Васильевич Добель
Я посетил в первый раз Китай в 1798, потом в 1803 году и оставался там семь лет, потом снова возвратился туда в 1820 году, следовательно, имел хорошие способы делать наблюдения. Несколько мелких компрадоров, коих я оставил в самом бедном положении, исполнявшими должность слуг у своих собратьев, успели в мое отсутствие обогатиться и завести богатые магазины. В подтверждение сказанного мною выше о хорошем расположении и дружеском обращении многих китайцев я должен заметить, что почти все из прежних знакомых моих, узнав о моем прибытии в Макао, тотчас прислали мне, при поздравлении с приездом, маленькие подарки, состоявшие из плодов, чая, конфет и пр., хотя они и не могли иметь надежды чем-либо от меня воспользоваться.
Многие предполагали (конечно те только, кои знали Китай поверхностно), что в народе, столь постоянном и однообразном, не могут находиться модники и гастрономы, bons vivants, но они весьма ошибались: мало есть народов, более изобилующих сими почетными особами в сравнении с китайцами, хотя они в сем последнем, может быть, и не доведены еще до той крайности, в которой находятся в Европе. Одежда китайского пети-метра, или денди, обходится весьма дорого, состоя из дорогих крепов и шелков; сапоги особого покроя из богатейшего черного атласа, изготовляемого в Нанкине, с большими каблуками; штиблеты и наколенья богато вышиты, шапка последнего фасона с пуговкой, трубка модная и из богатых материалов, табак лучшей фабрики из Фокиена, английские золотые часы, зубочистка, привешенная к пуговице на нитке жемчуга, опахало из Нанкина, надушенное цветами чолана[35], — такова наружность модника. Слуги его одеты в шелковые материи; носилки его соразмерно богаты; встречаясь с знакомым, он принимает вид изученной учтивости и делает разные ужимки не хуже первого лондонского денди или парижского франта; в разговорах он особенно умеет останавливаться и делать ударения на известных учтивых словах, чем китайцы особенно отличаются.
Богатые китайцы любят чистоту и до крайности охотники наряжаться, хотя некоторые из скупости занимаются только наружным блеском, а белья и нижнего платья не переменяют по неделям; тогда воротник и рукава изменяют скупости хозяина, несмотря на богатство верхней одежды. Те, кои имеют сношение с европейцами, наблюдают более чистоты; но вообще китайцы не столь опрятны, как бы можно было ожидать от жителей жарких стран.
Китайцы дозволяют себе всякие чувственные удовольствия и любят неблагопристойные представления и книги, кои развращают нравы и мысли юношей, и вообще доводят удовольствия свои до степени разврата. На китайских театрах мне случалось видеть зрелища, коих невозможно описать без нарушения благопристойности, и все сие представлялось перед женщинами, кои, казалось, тем весьма были довольны! Причина сего есть недостаток воспитания и образованности женского пола и обыкновение присутствовать при зрелищах, от коих и самого низкого состояния европейская женщина с неудовольствием отвратила бы взор. В китайских театрах для женщин всегда назначено особое место, отделенное от прочей части занавесью, но как они обыкновенно сидят впереди у самой сцены, то можно видеть их, и довольно близко, чтоб заметить на лицах их знаки удовольствия. Женщины в Китае редко обучаются грамоте: рукоделие и музыка (если шум можно назвать музыкою) суть единственные предметы их образования, а чтоб проводить время, они играют в карты, в домино и беспрестанно курят табак.
Мужчины и женщины высшего класса никогда вместе в обществе не бывают; у них считается бесчестным обедать с женами, и они живут даже в отдельных половинах дома. Впрочем, я знал некоторых, кои, вопреки сему обычаю, обедывали с женами и уверяли меня, что это им весьма нравилось. Многоженство, конечно, причинило много зла нравственности. Некоторые уже пожилые люди продолжают увеличивать число своих женщин, несмотря на то что сыновья их уже достигли возмужалости. Не раз слышал я об интригах сих сыновей с молодыми наложницами отца.
Однажды за обедом у богатого купца нам, для препровождения времени, представляли пьесу, содержание которой относилось к утонченной жестокости мужа, который без милосердия бил своих жен. Мы спросили хозяина, не случается ли иногда, что жены управляют мужем, и в таком случае просили, чтобы, для нашей забавы, сыграли нам другую пьесу. Учтивый хозяин согласился, и нам тотчас представили две или три пьесы, в коих жены были истинными тиранками мужа, который представлен был настоящим безхвостым петухом. Все гости хохотали чрезвычайно, и мы могли заметить, что жены наслаждались вполне сим зрелищем. Но едва хозяин открыл сие, а особливо, когда мы сказали несколько шуток на его счет, то он чрезвычайно смутился и, приняв строгий вид, никак не дозволил продолжать представлений.
Из сего можем заключить, что, несмотря на совершенное рабство и строгость, с коими содержатся китайские жены, они иногда находят средства управлять своими могущественными господами — мужьями. При дальнейших расспросах я узнал, что обыкновенно та из жен, в которую муж более влюблен, водит его за нос и управляет им совершенно.
Богатые люди, однако ж, не весьма счастливы в семействе своем: они проводят большую часть своего времени в театрах или в обществах на воде, т. е. в цветочных лодках, или в жилищах красавиц, также в игорных домах, на сражении перепелов и проч.
Страсть к игре весьма обыкновенна у бедных и богатых и доходит до высочайшей степени. Пак-Тай(Тей)-Иен, о коем я уже прежде упоминал как о кантонском
