Борис Лавров - Всегда иди вперед!
— Ну что вы все мне пихаете, что я вам маленький, что ли?
— Да! — жизнерадостно заявил Валька.
Мы с ним уселись в глубокие, удобные кресла и, немного поговорив еще, заснули, стараясь не обращать внимания на сверлящий росток чувства голода. Этот день завершился. Впереди был следующий…
Утром я проснулся каким-то необычайно выспавшимся и в приподнятом настроении. Ну, неудивительно — столько радости вчера было. Да-да, я не шучу. Дорога, конечно, место хорошее, но нам постоянно хотелось разнообразия. Многочасовая прогулка по заброшенной свалке нам их вполне обеспечила, это место нам, в принципе, понравилось. Нету толп народа, почти не дует, и небо приятнее, чем в других местах. Но тут я окончательно вспомнил об этих других местах, и настроение резко пошло вниз. Действительно, вечно мы тут не просидим. А ТАМ… Мда. Серо, промозгло, скучно. Как вспомню, зубы болеть начинают. Я начал нервно постукивать пальцами по ручке кресла — была такая привычка у меня, с раннего детства. Что-то еще заставляло нервно колебаться душу. Ах да, мы же вчера целый день ничего не ели. Это вам не Дорога, где то отели с каминами, то земляника — по центнеру на поляну, то еще что… Тут еще думать надо, как пропитание достать. Я уже начал перебирать мысли по этому поводу, как вдруг проснулся Поль. Тихо выбравшись из-под моего плаща, он, увидев, что я уже не сплю, протянул его мне:
— Спасибо, удобный очень.
Я машинально кивнул, положив накидку на колени и еще сильнее забарабанил пальцами. А потом спросил удивленно посмотревшего на меня Поля.
— Поль, как ты думаешь, а что мы сегодня будем есть?
Он озабоченно почесал макушку и ответил:
— Не знаю… Но что-нибудь надо, а то хочется.
— Вот и я о том же. — я встал, одел плащ на спину и прошелся, любуясь его переливами. Он был даже не серым, а скорее, белым, жемчужного оттенка. — А между тем — есть нечего. Ну так какие идеи по этому поводу?
Поль хотел что-то сказать, но запнулся и снова начал чесать затылок. Чесал долго, а потом неуверенно произнес:
— Нну… А вчера еще нам негде было ночевать и не было теплой одежды.
— Подожди, подожди. — замахал руками я. Ты что же, предлагаешь мне искать еду здесь же, на свалке? И не уговаривай!
Каким-то отдаленным уголком мозга я понимал, что в нашем положении не выбирают, но комплексы отчаянно сопротивлялись.
— А здесь ее и нет. — это резко проснулся Валька. — Здесь, если вы заметили, только то, что не портится и не разлагается в короткие сроки.
— Да нет, нет, я не это имел в виду, Полька замотал головой, — не это! Я просто о том, что кто знает, что мы тут еще встретим? Мы ведь еще вообще не знаем этого мира!
— Так что же, пойдем узнавать его дальше? — вопросительно посмотрел на нас Валька, вставая и делая шаг к двери.
Мы кивнули.
Размять затекшие за ночь ноги, гуляя по свалке, как по большому музею, было приятно, но как только мы стали подходить к выходу в город, на нас снова обрушились холодный ветер и серое небо. Накидка трепетала, как пойманный в ладони мотылек, и грозила улететь. Я с сомнением посмотрел на нее и сильнее закрепил застежку. Ветер проникал в малейшие щели в одежде, а проникнув, отпускал не скоро. Мы часто тряслись и растирали руки. Перебравшись через загражение, мы остановились.
— Ну… Куда теперь? — нерешительно сказал Валька.
Поль посмотрел направо, потом налево… И тихо сказал:
— А давайте как на Дороге. Вперед. Все время вперед.
Мы с Валькой замерли на секунду… И кивнули.
— Давай. — сказал он.
Город, за вчерашний день ничуть не изменившийся, встретил нас молчаливой серостью высоких стен. Все-таки как-то жутковато здесь, если бы не необходимость искать еду, никогда бы не уходил из дома… Оппа, отметил я про себя, уже свалку называю домом. Нельзя привыкать, нужно оставаться культурным человеком. А то ведь так, если такое войдет в норму, можно и все человеческие ценности растерять. Я вспомнил довольно частых в нашем городе бомжей — жалкое и печальное зрелище. Внешний вид отвращает, а внутренний мир… Кто знает. что скрывалось у этих людей внутри, какие высокие мысли, какие заветные мечты… Но все это было погребено под ежедневными проблемами, под поисками крова и пищи. Так что, что бы то же самое не произошло и с нами, нельзя привыкать к такому образу жизни. Я глубоко задумался, перебирая в уме возможные выходы из положения. Правда, додуматься до чего-нибудь было сложно, ведь я не знал, что это все же за мир. В какие-то похожие мысли были погружены и мои друзья, поэтому шли мы не разбирая дороги и вышли в более-менее людную часть города. Причем не обращая внимания на глазеющих на нас прохожих. И так бы мы и уперлись бы в какую-нибудь стенку, если бы несколько людей в одежде, похожей на военную форму незаметно не оттеснили нас в ближайший тупик и еще незаметнее (для окружающих) не попросили нас предъявить документы. Поль, услышав неизвестное ему слово, но угадав настроение людей в форме, испуганно взглянул на нас — что же будет? Валька пробормотал что-то а потом резко рванул прямо на полицейских. Видно, хотел сделать так же, как Поль — в "Утилизации". Не вышло. Один из полицейских перехватил его, только чуть наклонившись. Центральный, видимо, главный, тихо сказал:
— Взять всех троих.
Все произошло слишком быстро, что бы я мог что-то сообразить. Только когда мы оказались в необычной формы машине, в зарешетченом отделении и под надзором одного из полицейских, у меня появилась возможность встряхнуть мысли в голове и подумать получше. Почему на нас обратили внимание? В чем же ошибка? Неужели только в том, что мы шли напрямик, задумавшись? Не может быть… Насколько я помнил, у прохожих такая же одежда тоже наблюдалась. Обувь тут тоже практически одинаковая. Неужели… Мой плащ?! Точно… Как же я не обратил внимания, что такая накидка была только у меня! Имено из-за этого, скорее всего, на нас и косились все! Может, это еще и не просто плащ, а какой-нибудь знак? Интересно, за кого меня тогда приняли, хмуро усмехнулся я.
— Простите, — виновато шепнул нам Валька, — я хотел их отвлечь, но…
— Ничего, — грустно ответил я, — Документов-то у нас все равно нету, так что все равно задержали бы…
— Разговорчики! — предупредительно привстал конвоир. мы испуганно замолкли.
Машина остановалась, заехав во двор какого-то массивного здания, очень хорошо защищенного. Дверь открылась, и нам велели выходить. Я не мог не заметить, что на стенах сидят снайперы и целятся в нас — на случай побега — и поежился. Если весь город был просто серым, то это здание был темно-серым и таким мрачным, что еще больше казалось, что вот-вот пойдет дождь. Впрочем, это мне не казалось — действительно, небо прямо на глазах затянулось тучами и хлынул дождь. Я робко оглянулся на конвоиров, которые пока не сказали, куда идти дальше, и натянул плащ на голову, что бы не промокнуть совсем. Тут же один из конвоиров подскочил ко мне и сорвал с меня плащ, при этом грязно выругавшись, и втоптал его ногой в мокрую землю. Я в изумлении наблюдал за его действиями, а он и его товарищи тут же подхватили меня, Вальку и Поля под руки и потащили в здание. По пути с меня сорвали рюкзак. Наконец, нас запихали в какой-то кабинет, где сидел за столом и что-то писал средних лет человек с властным лицом и начинающими седеть висками. Когда мы вошли он поднял голову и сомнением всех нас (включая полицейских) оглядел.
