Вильялмур Стефанссон - Гостеприимная Арктика
Мой доклад, отправленный с мыса Смитс по почте в ноябре, был получен Канадским морским министерством в феврале. Министерство одобрило мои планы и уведомило меня об этом телеграммой, адресованной в телеграфную контору, которая являлась ближайшей к о. Гершеля, но все же отстояла от него на один месяц быстрого санного пути.
Доверие, оказанное мне министерством, не разделялось прессой. Газеты утверждали, что «Карлук» погиб со всем экипажем и снаряжением, что мои планы безрассудны и что экспедиция уже потерпела полную неудачу. Некоторые видные журналисты находили, что за всю сумму знаний, которые можно добыть в Арктике, не стоит пожертвовать жизнью хотя бы одного молодого канадца.
Подобное мнение странно слышать от людей, по-видимому, культурных. Для меня непонятно, как они могут восхвалять деятелей мировой войны, принесших в жертву миллионы жизней ради политических целей, и вместе с тем осуждать организатора полярной экспедиции, принесшего в жертву дюжину жизней ради прогресса науки. Ради ее прогресса врачи прививают себе злокачественную инфекцию, чтобы испытать действие новой сыворотки, экспериментаторы вдыхают ядовитые пары во время тысяч опытов, усовершенствующих процессы прикладной химии, и астрономы проводят бессонные ночи, фотографируя спектры отдаленных звезд. И в этом ряду самоотверженных работников нельзя считать астронома последним только потому, что его открытия не могут быть непосредственно использованы для утилитарных целей.
Открытия, сделанные полярным исследователем, тоже не являются бесполезными, хотя они и не приносят непосредственной экономической выгоды, а открываемые им земли непригодны для земледелия и не могут быть разбиты на доходные участки под застройку. Эти земли еще сыграют свою роль в будущем.
Смысл выражения «дальний север» постепенно изменяется. Древние римляне считали климат нынешней центральной Франции настолько холодным, что там, по их мнению, никогда не могла бы развиться высшая цивилизация. Пятьдесят лет назад причисляли к Арктике ту местность, где сейчас находится гор. Виннипег с 200 000 населения, и оспаривали возможность выращивания картофеля в той части Саскачевана, которая теперь прославилась по всему миру своими урожаями пшеницы. Таким образом «дальний север» все отступает к полюсу, и в конце концов границы Арктики, не заселенной людьми, окажутся далеко за астрономическим и геодезическим полярным кругом. Даже и теперь суша, которая обычно считается покрытой льдами, в действительности покрыта травой; «вечное безмолвие севера» существует только в книгах; в «безжизненных арктических пустынях» живут зимой и летом упитанные стада местных травоядных животных.
Для Америки прежде имел большое значение вопрос о границе «дальнего запада». Теперь он ликвидирован. Но еще большее значение имеет для всего человечества вопрос о границе «дальнего севера», тянущейся вдоль Канады и Сибири. Те, кто сейчас молоды, еще доживут до того времени, когда будет осознана экономическая ценность даже самых отдаленных арктических островов.
Однако, обращаясь к людям с широким кругозором, не нужно приводить экономические мотивы, чтобы оправдать полярные исследования и вообще всякую добросовестную попытку, направленную к расширению суммы наших знаний. От нашей экспедиции 1913–1918 гг. мы ожидали некоторых экономических результатов; но и без них достаточным оправданием нашей деятельности могут служить опубликованные нами карты открытых земель и свыше двенадцати томов научных отчетов.
ГЛАВА VIII. ПУТЕШЕСТВИЕ К МЫСУ КОЛЛИНСОН
Первыми выступили в путь Дженнесс, Уилкинс и эскимос Асатсяк, которым я поручил дойти до озера, находящегося возле мыса Хоякетт, и постараться наловить рыбы для прокормления наших собак. Через несколько дней отправилась в путь вся остальная группа, за исключением Пайюрака, который не пожелал оставаться у нас на службе. Он заявил мне, что, когда ему случалось прежде работать на белых людей, он обычно проводил большую часть зимы на корабле, а если совершал поездки, то лишь сидя на санях, тогда как при его путешествии с нами стоянки были очень непродолжительны, а в пути ему приходилось бежать за санями. Подобные условия работы он считал мучительными и издевательскими. В виду такого образа мыслей Пайюрака я весьма охотно расстался с ним на мысе Смитс.
Через несколько времени, возле мыса Холкетт, мы лишились Асатсяка. Кто-то из здешних туземцев признал его подходящим для себя зятем. Асатсяк, по-видимому, ничего не имел против, и нам пришлось махнуть рукой на его обещание прослужить нам 3 года. К заключенному с нами договору он относился так, как обычно относится к международному договору любая великая держава: пока он соответствует ее интересам, она его соблюдает, но если он становится невыгодным, то немедленно нарушается.
Уход этих двух эскимосов не причинил нам особенных затруднений, так как на мысе Смитс мы завербовали хорошего спутника в лице туземца Ангутитсяка. Он добросовестно прослужил в нашей экспедиции в течение последующих трех лет.
Оставив Дженнесса и его переводчика, молодого Хопсона, у эскимосов, живущих в районе мыса Холкетт, мы отправились дальше на восток. Наш переход через бухту Гаррисона произвел сильное впечатление на Мак-Коннелля, о чем свидетельствует интервью, данное им сотруднику «Нью-Йорк Таймс» через несколько лет (в сентябре 1915 г.). Восторженный тон этого интервью (если только он не внесен репортером) объясняется тем, что после моей «гибели среди пустынных льдов», возвещенной газетными заголовками за год до того, я только что «ожил» самым эффектным образом в тех же заголовках. По случаю моего «воскресения из мертвых» был послан репортер к Мак-Коннеллю, находившемуся тогда в Нью-Йорке. Ниже приводятся выдержки из интервью: «...Те, кто думали, что Стефанссон погиб, слишком плохо его знают... Тот Стефанссон, которого они встречали на банкетах или в учреждениях, совершенно преображался, как только оказывался за пределами цивилизованного мира. Я это знаю, так как путешествовал с ним целую зиму. Арктика для него — дом родной... Секрет его длинных и «невозможных» переходов заключается в том, что он умеет позаботиться о своих людях и собаках. В пути он находит нужное направление каким-то особенным чутьем. Однажды я шел за ним в течение нескольких часов сквозь непроглядную метель... Последние два часа мы шли уже в полной темноте, но к концу пути он отклонился с дороги не более чем на сотню шагов. Впрочем, мое выражение «отклонился с дороги» неправильно, так как в действительности никакой дороги не было.
В другой раз я сопровождал его при переходе через бухту шириной в 40 миль. Стефанссон шел уверенно, несмотря на полное бездорожье, и в конце 40 миль вывел нас к небольшой песчаной косе, которую заранее объявил целью нашего пути».
