Всеволод Овчинников - Вознесение в Шамбалу
Здесь, на пригорке, семья сидит уже третий день. Жгут сухую колючку, кипятят воду, чуть забеленную молоком двух оставшихся овец. Сонам ловит голодные взгляды прижавшихся друг к другу детей. В глазах отца, братьев один и тот же безмолвный вопрос: что делать? Многие односельчане уходят к родственникам в дальние деревни. Им же некуда идти, неоткуда ждать помощи. Над семьей встал призрак голодной смерти. Но помощь пришла. Через пять дней после наводнения, когда Нянчу еще не успела сбросить в Брахмапутру воды выплеснувшегося озера, бездомные люди заметили на перевале колонну всадников. Это были китайцы в военной форме.
— Нет ли среди вас больных, раненых? С нами врачи, они могут посмотреть, полечить, — спросил по-тибетски один из солдат.
Высунув кончик языка, отец Сонама Дорджи поклонился и почтительно поблагодарил.
— Мы приехали, чтобы оказать только первую помощь, — продолжал китаец. — Если нет больных, двинемся дальше. А чтобы вам не оставаться под открытым небом, возьмите у нас вот эту палатку.
— Спасибо вам за участие, — отвечал старик. — Но даже когда у семьи были дом и скот, мы, пожалуй, не купили бы такую дорогую вещь. А теперь, сами видите, у нас нет ничего, кроме нашего горя.
Приезжие пояснили, что армейское имущество раздается жертвам наводнения бесплатно. Палатка была добротная, брезентовая, с крепкими джутовыми канатами — не сравнить с теми, что ткут из ячьей шерсти кочевники. Появился кров. А через неделю старейшина волости созвал всех на сход и объявил: власти знают о бедствии, которое постигло долину Нянчу. Пострадавшие должны зарегистрироваться, и каждому едоку выдадут по две меры ячменя…
Дети с радостным визгом кинулись навстречу мужчинам, когда те внесли в палатку мешки с зерном. Его тут же принялись жарить, толочь круглым камнем и впервые за много дней досыта наелись цзамбы.
Вода постепенно спала, и жители селения Чуньдуй отправились раскапывать остатки своих разрушенных домов. Кое-что из утвари удалось собрать. Сонама Дорджи особенно обрадовало, что опорные столбы и бревна перекрытия сохранились, придавленные камнями. Мужчины воспрянули духом. Но Чжуму не оставляла тревога. Ее пугали наступающие холода. Почти вся зимняя одежда, лежавшая на плоской крыше дома, была унесена водой. Однако еще до первых заморозков крестьянам раздали теплые вещи. Сонам принес два стеганых одеяла, три ватные армейские куртки, столько же брюк, ботинки на меху.
Чтобы предоставить пострадавшему населению возможность для заработка, власти начали строительство автомобильной дороги от Шигатзе к городу Гьянтзе. Плату на стройке установили вдвое больше обычной и выдавали ее рисом по твердой государственной цене. На семейном совете решили послать на строительство третьего брата — Ночжу. Целый месяц от него не было вестей. Работы начались далеко, у Шигатзе. Потом проезжавший мимо посыльный передал: «Ночжу просит кого-нибудь из мальчиков прийти к нему с мулом». В семье перепугались: не заболел ли уж? Но через два дня сын вернулся, ведя мула, навьюченного мешками с рисом. Чжума никак не хотела поверить, что такое богатство можно заработать всего за месяц. Рис она решила не трогать. Отсыпав немного для праздников, отнесла остальное в Шигатзе и выгодно обменяла на цзамбу. Получила по две меры за одну.
Пришла весна. Сначала думали сеять немного. Семена надо где-то занимать, а ведь еще нужны деньги на постройку дома. Разве выпутаешься потом из долгов? Но на сходе в волости сказали: запахивайте сколько всегда — государство даст семена. Действительно, семья вскоре получила зерно для посева и ссуду на покупку инвентаря. Лето выдалось урожайное. Земля щедро вознаградила людей за труд.
Обо всем этом я узнал от Сонама Дорджи, сидя у него дома. Дом новый, глинобитные стены еще не успели просохнуть, свежие распилы жердей горят янтарной желтизной. На крышах соседних домов шла молотьба. Солнце вспыхивало на ритмично поднимавшихся вверх цепах.
Женщины отгоняли птиц от рассыпанного на кошмах зерна. По улице тянулся караван мулов, навьюченных мешками. Уже на следующий год после наводнения жители пострадавших районов собрали урожай не меньше обычного. Это была победа над голодом, над злой судьбой.
Гьянтзе — ворота в Гималаях
Я еду на юг, к городу Гьянтзе, по новой автомобильной дороге, проложенной по долине Нянчу руками ее жителей. Шоссе широкое, прямое, как стрела. Не то что горные серпантины, к которым я привык в Тибете!
Что напоминает сейчас здесь о прошлогоднем бедствии? Разве только число вновь отстроенных крестьянских домов. Да еще увидишь кое-где возле усадеб яков, которых ребятишки гоняют по кругу, заставляя месить копытами глину для стен. До зимы тут вырастут еще сотни жилищ.
Горная цепь, тянущаяся за рекой, вдруг открывает взору город Гьянтзе. Он во многом похож на Шигатзе: крепость на горе, чуть в стороне — монастырь, а между ними — белая россыпь домиков. Улица с лавками в полутемных нижних этажах домов, несколько круто убегающих в гору переулков — вот, собственно, и весь Гьянтзе. За час его можно обойти вдоль и поперек.
На скалистом холме высится крепость, построенная в XIV веке. Тогда же вокруг города была возведена хорошо сохранившаяся трехкилометровая стена. Гьянтзе издавна считался третьим городом Тибета. Отсюда за Гималаи, в Индию и Непал, вывозилась тибетская шерсть, всегда служившая главной статьей экспорта высокогорного края. Тогда же, в XIV веке, был основан монастырь Палкхор, которому предписывалось иметь 3333 монаха. Монастырские постройки поднимаются по склону холма амфитеатром, окружая главную достопримечательность Гьянтзе. Это самый большой в Тибете чортен, или буддийская ступа, построенная в непальском стиле. По форме чортен чаще всего напоминает бутылку. Но в данном случае он больше похож на «капитанский графин», у которого для устойчивости очень широкое дно. При этом все символические элементы чортена налицо. Основание в виде четырехъярусного многогранника олицетворяет землю. Цилиндрическая башня — небо. Ее золотой купол — огонь. Полумесяц на нем — воздух. А венчающий башню шпиль — космос.
Будучи южными воротами «крыши мира», Гьянтзе первым изведал нажим британских колонизаторов. Захватив Индию и начав «опиумные войны» против Китая, они устремили взоры на Тибет. Главной целью Англии было противодействовать растущему влиянию России в этом стратегически важном районе Азии. Британские власти в Индии сделали все, чтобы помешать Пржевальскому добраться до Лхасы. Но до Лондона дошли слухи, что бурятский лама Дорджиев, ставший ближайшим советником далай-ламы тринадцатого, вел от его имени конфиденциальные переговоры с Петербургом. Причем Пекин не препятствовал этим контактам. Британское правительство тут же потребовало свободы торговли между Индией и Тибетом. Лхаса отказалась принять дипломатическую миссию для переговоров по данному вопросу. Тогда англичане прибегли к военной интервенции. В декабре 1903 года отряд полковника Янгхазбэнда в составе тысячи солдат и батареи горных гаубиц вторгся в Тибет. Крепость Гьянтзе стала первым рубежом сопротивления на его пути.
