Блондинка хочет замуж, или Зима в Хьюстоне - Марина Дмитриевна Литвинова
Самолет Британских авиалиний был больше похож на холодильник, по непонятной причине (Королевство энергию на отопление экономит, что ли?) при трансконтинентальных перелетах температура в салоне чрезвычайно низкая, и к этому обстоятельству щедрые стюарды добавляют дующий, как зимняя вьюга, центральный кондиционер. От него никуда не спрячешься, и жалкие хилые пледы не дают тепла, тем более что прикрыть ими можно только либо одну руку, либо только ногу, в основной же массе пассажиры накручивают их на головы, вместо шапки. Почему-то, в туалетах эти потоки холодного воздуха не так сильны, но там ведь не просидишь все девять с половиной часов перелета до Лондона. В борьбе за выживание в этих суровых условиях прошел весь полет, и в аэропорту Хитроу я вывалилась на трап замерзшая и злая. Пересадка была очень короткой, нужно было резво нестись в другой терминал,чтобы не опоздать на самолет в Москву, при этом успев по дороге согреться хоть немного, если ни бегом, то горячим чаем из киоска.
Я бежала по бесконечным коридорам, волоча за собой массивную сумку, под кодовым названием «ручная кладь», у которой заело и грозило отвалиться колесо, и почти уже достигла входа в первый терминал, когда меня остановила темноволосая женщина, маленького роста, на высоченных каблуках, безупречно и даже вызывающе модно одетая и обвешанная красивой бижутерией. Все это я отметила мельком, не особо ее разглядывая. На очень плохом английском она спросила меня, как переехать в какой-то там еще терминал, и где здесь поезда вообще. Я ее почти не поняла, а уж втолковывать что-то, чего сама точно знаешь, в условиях цейтнота, и вовсе не входило в мои планы. Я оборвала ее довольно резко и посоветовала обратиться в тем же вопросом к секьюрити аэропорта. Лицо ее стало расстроенным, и я почувствовала себя извергом, обидевшим ребенка. Но я уже внутренне мобилизовывалась, ведь сесть в самолет с соотечественниками – дело непростое, нужна предварительная моральная подготовка, сейчас ведь начнут грубить и толкаться. Подождав немного поезда, курсирующего между терминалами, я села в вагончик и тут же снова увидела эту женщину в дальнем конце того же вагона. Как-то она и без моей помощи умудрилась найти нужное направление, и теперь стояла, держась одной рукой за перекладину и заботливо поддерживаемая под другую руку обходительным парнем – мексиканцем, они о чем-то оживленно болтали. «Да она же испаноязычная!» – осенило меня, и я подскочила к ней, чтобы извиниться. Быстро-быстро постаралась объяснить ей, что на испанском я бы ее поняла гораздо лучше, и если бы она сразу мне задала вопрос на своем родном языке, не произошло бы такого недоразумения, а теперь я прошу прощения, что ничего ей не объяснила. «Не проблема» – сказала дама, тут же спросив, откуда я еду и куда. «Из Хьюстона в Москву» – ответила и собралась было готовиться к выходу из вагона, что означало перетащить сумку поближе к дверям. «Я тоже из Хьюстона, – удивилась дама, продвигаясь за мной и бросив милого парня, – но только выхожу в Лондоне. Приехала навестить кузину. А где вы живете в Хьюстоне?» Я призналась, что больше уже практически нигде не живу. Дама оказалась невероятно реактивной, сразу же пригласила меня в гости к себе, если надумаю еще раз приехать в Техас, быстро достала ручку и листочек, в скоростном режиме записала мне свой номер телефона, адрес и электронную почту. Так же моментально выяснила, как найти меня в фейсбуке, сделала мое фото, чтобы не ошибиться. Свою фамилию я диктовала ей по буквам уже выскакивая из вагона, с угрозой быть зажатой закрывающимися дверями.
На следующий день она мне написала. Так я познакомилась с Глорией Грин, женщиной своеобразной, но замечательным человеком и моей лучшей подругой на долгие годы.
