Жюль Верн - Миссис Бреникен

Это был не «Франклин», миссис Бреникен вовсе не ошиблась.

— Джон!… Мой Джон!… Ты тоже скоро вернешься… И я буду встречать тебя здесь! — встряхнув головой, сказала Долли, и вдруг, пронзительно вскрикнув, она обернулась к мистеру Уильяму Эндрю.— Мистер Эндрю… вы… И он… мой маленький Уот… мой ребенок… мой бедный ребенок!… Там… там… я помню!… Помню!…

Заливаясь слезами, бедняжка рухнула на колени.

Глава VIII

ТРУДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

То, что к миссис Бреникен вернулся рассудок, было сродни чуду. Раз уж она выдержала воспоминание об этой катастрофе, раз уж эта вспышка памяти не сразила ее, можно ли, а точнее, должно ли было надеяться, что болезнь прошла окончательно? Не сломится ли Доллин разум вторично, когда она узнает, что никогда не увидит капитана Джона, ибо вот уже четыре года о «Франклине» нет известий и его следует считать затонувшим вместе с экипажем и грузом?…

Долли, пережившую столь сильное волнение, немедленно доставили в Проспект-хаус. Ни мистер Уильям Эндрю, ни доктор Брамли не пожелали покидать больную, поскольку вследствие тяжкого потрясения у нее поднялась высокая температура. Несколько дней она даже бредила, что крайне встревожило врачей. Сколько же мер предосторожности нужно будет принять, когда настанет время сообщить ей обо всех несчастьях!

Когда миссис Бреникен впервые спросила, сколько времени она была лишена рассудка, доктор Брамли, готовый к такому вопросу, ответил:

— Два месяца.

— Два месяца… всего-то! — прошептала Долли. Ей казалось, что с тех пор прошла вечность.— Два месяца! — повторила она.— Джон еще не может вернуться, ведь прошло только два месяца… А знает ли он, что наш бедный малыш?…

— Мистер Эндрю написал…— не колеблясь ответил доктор Брамли.

— А о «Франклине» получены известия?

— Капитан Джон должен был написать из Сингапура, но письма еще не могли дойти. Тем не менее, основываясь на сообщениях морских средств связи, можно полагать, что «Франклин» скоро прибудет в Индию. Телеграммы ожидаются в ближайшее время.

Потом Долли спросила, почему с ней рядом нет Джейн Баркер, и доктор ответил, что мистер и миссис Баркер находятся в отъезде и о дне возвращения не сообщили.

Рассказать миссис Бреникен о катастрофе «Франклина» предстояло мистеру Уильяму Эндрю. Однако было условлено, что он заговорит с ней об этом лишь тогда, когда ее разум достаточно окрепнет. Вопроса о наследстве, полученном после смерти мистера Эдварда Стартера, тоже пока не касались. Миссис Бреникен довольно скоро должна будет узнать, что все это богатство теперь принадлежит ей одной, поскольку Джона уже нет в живых…

В течение двух следующих недель миссис Бреникен не имела никакого сообщения с внешним миром. К ней приходили только мистер Уильям Эндрю и доктор Брамли. Температура, поначалу очень высокая, начала спадать.

Отчасти ради восстановления здоровья, отчасти для того, чтобы избежать слишком конкретных вопросов, доктор предписал больной полное молчание. В ее присутствии избегали даже самых незначительных намеков на прошлое, — не дай Бог Долли поймет, что, с тех пор как ушел в море Джон и погиб Уот, прошло четыре года. Еще некоторое время было важно, чтобы год 1879-й она считала годом 1875-м.

Кстати, миссис Бреникен горела совершенно естественным желанием, скорее даже нетерпением, получить письмо от мужа. Она рассчитывала, что «Франклин» если уже не прибыл, то вот-вот прибудет в Калькутту, о чем дом Эндрю должен быть незамедлительно уведомлен телеграммой… И трансокеанский рейсовый корабль не задержится с доставкой почты… А потом, как только сможет, Долли сама напишет Джону… Увы! Какие печальные известия будут содержаться в этом письме — первом, которое она пошлет ему со дня их женитьбы!…

Теперь, возвращаясь к прошлому, Долли винила себя в гибели сына. В ее памяти всплыл тот роковой день, тридцать первое марта… Если б Уот остался дома, он был бы сейчас жив!… Зачем она взяла его с собой на «Баундари»? Почему отказалась от предложения капитана Эллиса остаться на борту до подхода судна к причалу Сан-Диего? И потом, почему она, поддавшись какому-то безотчетному порыву, выхватила ребенка из рук кормилицы в тот момент, когда катер резко сманеврировал, чтобы избежать столкновения?! Они упали за борт. И ей недостало сил удержать сына… Бедный ребенок, бедный малютка Уот, у него даже нет могилки, куда мать могла бы прийти его оплакивать!

Картины прошлого, слишком живо рисующиеся в Доллиной памяти, неоднократно провоцировали высокую температуру, сопровождавшуюся сильным бредом, который повергал доктора Брамли в необычайную тревогу. К счастью, эти приступы стихали, отступали и наконец прошли совсем: психическое состояние миссис Бреникен больше не вызывало опасений. Близился момент, когда мистер Уильям Эндрю сможет рассказать своей подопечной обо всем.

Как только Долли явно стала поправляться, ей было позволено вставать с постели; выздоравливающую устраивали в шезлонге[85] перед окном ее комнаты, откуда взгляд охватывал бухту Сан-Диего и мог устремиться дальше, за мыс Лома, до самого горизонта. Там она просиживала неподвижно долгие часы. Потом Долли захотела написать Джону; ей необходимо было рассказать мужу об их ребенке, о том, что отец больше никогда не увидит своего Уота… И она излила свое горе в письме, которого Джону не суждено было получить.

Мистер Уильям Эндрю взял это письмо, пообещав отправить вместе со своей корреспонденцией в Индию, после чего миссис Бреникен, вновь обретя некоторое спокойствие, стала жить одной надеждой: прямым или косвенным путем получить известия о «Франклине».

Однако долго так продолжаться не могло. Было очевидно, что Долли рано или поздно узнает правду, которую от нее скрывали, возможно, из излишней осторожности. Чем больше она будет думать о том, что скоро получит от Джона письмо и что каждый прожитый день приближает его возвращение, тем убийственнее будет удар!

Такой совершенно неоспоримый вывод был сделан после беседы миссис Бреникен с мистером Уильямом Эндрю девятнадцатого июня. В этот день Долли впервые спустилась в садик, и мистер Уильям Эндрю увидел ее там сидящей на скамейке возле крыльца. Он сел рядом и, взяв ее руки в свои, с нежностью пожал их; на этом, последнем, этапе выздоровления миссис Бреникен уже чувствовала в себе силы; к ней вернулся прежний теплый цвет лица, хотя глаза ее неизменно были влажны от слез.

— Я вижу, вы быстро поправляетесь, моя дорогая Долли,— заговорил мистер Уильям Эндрю.— Вам явно лучше!