Константин Чангмайский - Места силы, или Путешествия «со смыслом»
• Защитник Мира
• Разрушитель иллюзий и
• Созидатель.
Сохраняя новый мир, он оставлял свои следы, и в местах, где он ступал, рождались горы. Горы эти имеют конусовидную форму. Вершины их славятся различными аномальными эффектами.
Мы не были исключением, и нас позвало Неведомое. Группа долго добиралась до этого уединенного места, и, наконец, наши усилия были вознаграждены – мы на месте.
По преданиям любое желание, загаданное и удерживаемое во время обхода горы паломником, исполняется.
Утром затемно мы собрались выйти в путь. В уважение к святому месту идти следовало в приличествующих одеждах, а женщинам еще непременно требовалось повязать шаль.
Пять часов утра – священное время. В городе редкий житель оценит красоту и сказочность этого времени. Ночь темна перед рассветом, ночь собирает последние силы, и покрывало тайн опускается на землю.
Растянувшись в длинную линию, мы ступили на тающую во мраке тропу. Впереди шли мужчины, за ними женщины. В молчании, окруженные лишь звуками ночи, мы двигались медленно, интуитивно угадывая путь.
Мрак и неизвестность придавали окрестностям призрачный причудливый вид. Невидимое порой складывалось в тени диких зверей, темная волнистость камней приобретала очертание опасных змей, которые ползли к нам в жажде полакомиться нашей плотью. Одна дама не выдержала, включила фонарик. Электрический свет вырвал куски из мрака Ее величества Ночи. Мрак встал на границе причудливого мерцающего кружка света, уплотнился. Кусты стали стеной, обманчиво уводящей с истинного пути – хотите иллюзии – получите, казалось, говорили они. Еще мгновение и мы станем частью этих химер и потеряемся в ночи. Я давно знал, что не гоже врываться в чужой мир со своим уставом, со своими техногенными средствами, и попросил выключить фонарь.
Слабенький свет погас. Все остановились. На миг показалось, что мрак полный и двигаться невозможно. Но в следующее мгновение что-то произошло, и тьма уважительно отступила. Проявилась в стороне потерянная тропинка, расступились кусты, пространство раздвинулось. Ночь впустила нас в свое царство, признав наше право быть здесь.
Растянутой на много метров цепочкой, группа медленно продолжила свой нелегкий путь. Тропа то терялась, то возникала из ниоткуда. Восприятие расширилось, склон горы, еще спящий, проступил из мрака справа от нас. Медленно, очень медленно, свет нарождающегося дня оформился сереньким туманом. Стала видна спина спереди идущего. Камни под ногами обрели четкие очертания. Каждое мгновение обстановка менялась. Группа выходила из ночи. Светлело все быстрей. Каждый вздох, каждый неторопливый шаг выводил нас из серенького тумана и тесного пространства видимого к простору нового дня.
Еще немного и весь пейзаж открылся в своей еще спящей красоте. Справа высилась покрытая лесом и камнями гора. Вершина ее еще терялась, таяла во мраке. Словно гора не хотела просыпаться. Слева простиралась равнина, покрытая редкими кустарниками молодого ананаса, ростками кокосовых деревьев и кактусами всех мастей и видов.
За нашими спинами медленно розовело небо. Я остановил группу, и мы расселись на земле лицом к розовеющему горизонту. Все замерли в неподвижности. И солнце наверно тоже замерло там под линией горизонта. Тянулись минуты, вязкие, живые, бесконечные. А солнце смеялось над нами. Вы хотите иллюзий – так насладитесь ими сполна.
Стало смешно от внутренней суеты мыслей – они бежали, они толкались в двери разума – впусти, быстрей, быстрей. И чем стремительней становился их бег, тем медленнее просыпалось Солнце. Этот абсурд породил удивление, удивление – паузу, Остановка мыслей что-то сделала с миром, с пространством, со временем. Все также неподвижно сидели люди, и стремительно всходило Солнце. Реальность перевернулась. Наша неподвижность внутренняя родила движение внешнее, мы поменялись местами. Мир преображался с удесятеренной скоростью. Запели птицы. Закачались от ветра деревья и кусты, заблестели куски кварца на осыпи склона. Будто невидимый режиссер включил софиты, и сцена ожила.
Люди счастливые поднимались, пили воду, улыбались друг другу, а затем безмолвные мы продолжили свое движение.
С каждой минутой становилось все жарче. Нестерпимо щипало лицо от пота, вытирать его было бесполезно, пот тек быстрее, чем рука успевала вытирать его. Тропинка начала подниматься вверх. Скорость группы замедлилась. Солнце нещадно палило, а тени не было. При всей усталости останавливаться было безумием. Следовало идти дальше.
И мужчины и женщины закутали головы шалями, намочив их драгоценной водой из бутылок. Шаль оставалась мокрой не более 10 минут. А воды в бутылке не так и много.
Мысленно я взмолился о помощи к духам этого места. Люди слабы, люди устали, – помогите нам. Полчаса моих молитв прошли бесполезно, видимо моя святость и чистота столь несовершенна, что гора просто не обращает на них внимания.
Но вдруг вверху, на склоне горы образовалось облачко. Прицепилось к изгибам утесов. Остановилось как приклеенное. Подросло еще немного и оторвалось. Появилось еще одно. Первое облачко, уже солидно располнев, достигло солнца. Прикрыло его. Жара резко спала. Блаженная прохлада разлилась на маленьком пятачке, где с красными потными лицами шла по тропинке наша группа. Счастливые мы остановились и рухнули прямо на землю.
А небо между тем заволакивало тучами. Сделалось легко дышать. Тело быстро сбрасывало придуманную усталость. За горой загремело, рыкнуло. И успокоилось. Мы точно знали, что дождей в этой части Индии в это время не бывает. Нас просто пугают, дают знать, что вовсе не человек здесь венец творения, что силы неподвластные нам правили, и будут править миром.
Вскоре тучи рассеялись, но легкие облачка то тут то там прикрывали нас от палящего зноя. Склон горы развернулся, мы подошли к обратной стороне самой пустынной и лесной. Впереди показалось озерцо. Мы прибавили ходу в надежде освежиться. Но оказалось, что у озера жил отшельник. Совершенно голый он совершал омовение, и мы не решились пристально разглядывать его нагое тело. Однако монах, ничуть не смущенный, Сложил руки в приветствии и улыбнулся, произнеся НАМАСТЕ. Мы тоже ответили ему Намасте, помочили ноги в далеко не стерильном прудике, и, не слишком задерживаясь, продолжили путь…
Больше нам никто не встречался. Каждый погрузился в величественное молчание, неся свое сокровенное желание в сердце. Птицы пели, солнце, пройдя свою высшую точку, смирило жаркий гнев, легкий ветерок дул в спину, камни дороги ровно и гладко ложились нам под ноги. Наши высушенные за многодневное путешествие по Индии тела двигались легко. Временами кто-то передавал бутылку с водой по цепочке, ее пили по-индийски, не прикасаясь к горлышку, и передавали дальше.
