Эжен Сю - Приключения Геркулеса Арди, или Гвиана в 1772 году
Вальки прачек опять застучали, а Берта собиралась наполнить ведра жирным пенистым молоком.
Видя, как молочница ласкает Дурашку, Геркулес собрался с духом и сказал еще дрожащим от волнения голосом:
— Видите ли, барышни… признаюсь, я терпеть не могу коров, особенно черных, а больше всего тех, что гонятся за мной.
— А что вы скажете про большую белую собаку мясника Стедмана, господин Геркулес? — лукаво спросила Берта, намекая на какую-то другую историю.
— Признаюсь, я и к собакам имею отвращение, особенно к тем, что хотят меня укусить.
— А к желто-синему попугаю, которого мне привез мейстер Кейзер из Африки?
— И желто-синих попугаев не выношу, если у них клюв острый, как бритва, и цепкий, как клещи.
— Так, выходит, вы всех животных боитесь, — сказала молочница, — а еще носите шпагу и плюмаж!
— Шпага и плюмаж тут ни при чем, барышни. Пусть коровы, собаки и попугаи не трогают меня, и я их не трону, — возразил Геркулес с истинно величавым спокойствием. Веселые прачки встретили эту сентенцию громким смехом.
Геркулес понял, что его красноречие не имеет успеха (к тому же он совершенно не хотел оставаться рядом с Дурашкой) и с достоинством пошел обратно во Флиссинген, по временам беспокойно озираясь.
Расскажем теперь, по какому странному стечению обстоятельств Геркулес стал офицером.
II
Геркулес-Ахилл-Виктор Арди
Дед Геркулеса, Жан Арди, был военачальник-протестант. Во время религиозных смут начала XVIII века он переселился из Франции во Флиссинген.
Старый гугенот воевал в Германии, Италии, Португалии, Голландии. Но ему так надоела и так утомила его походная амуниция, что военную жизнь он возненавидел, а жизнь мирного буржуа возлюбил чрезвычайно. Он повесил свою большую шпагу на крюк и поклялся, что впредь никто из представителей нескольких поколений славной семьи Арди не поступит на военную службу.
К несчастью, судьба посмеялась над ним и довольно скоро расстроила все его намерения. Сын военачальника-протестанта был, как нарочно, одарен редкостным воинственным духом: все его помыслы были о боях и осадах. Но Жан Арди остался непоколебимым в своем решении: не уважив воинской страсти сына, он заставил его вступить в должность актуариуса флиссингенского адмиралтейства.
Итак, старик Арди, когда ему надоело воевать, счел вполне естественным, чтобы за него отдохнул сын. Но сыну, в свою очередь, надоело отдыхать — тридцать лет сидеть за письменным столом неподвижно, будто сфинкс! — и он счел вполне естественным, чтобы вместо него к жизни, полной тревог и опасностей, устремился его сын, а наш герой. Он дал ему героическое, победоносное имя Геркулес-Ахилл-Виктор и с детства готовил его к военной карьере.
Но судьба по-прежнему насмехалась над всеми замыслами в роде Арди: как воинственные пристрастия отца противоречили мирным помыслам деда, так и мирные пристрастия нашего героя противоречили воинственным помыслам отца.
Во всем Флиссингене не было более чистосердечного, робкого, безобидного мальчика. Геркулес-Виктор был настолько застенчив, что в жизни не посмел бы признаться отцу в своем неодолимом отвращении к военной службе.
Актуариус же, указывая ему на портрет старика Арди работы одного из учеников Ван дер Мелена, портрет, где старый полководец гордо восседал на вороном коне в шишаке, кирасе, сапогах со шпорами и с мечом невероятной длины в руке, говорил сыну:
— Храбрый Ахилл, доблестный Геркулес! Ты будешь полководцем, как твой дед, славным полководцем, да?
Не дожидаясь ответа, актуариус продолжал по-солдатски:
— Черт тебя побери совсем, или ты станешь великим полководцем, или я тебя прокляну к чертям собачьим!
Тогда Геркулес начинал дрожать всем телом, опускал глаза долу и молчал. Отец же неизменно принимал его упорное молчание за знак согласия.
Актуариус полагал, что Геркулес был из числа холодных и сосредоточенных храбрецов, которые сами вполне осознают свою неустрашимость, не выскочек и уж тем более — не хвастунов. Такие люди не обращают внимания на тривиальные опасности и лишь в чрезвычайных, гибельных обстоятельствах обнаруживают свою отвагу и геройство в полной мере.
Более того, преданный излюбленной мечте о воинском поприще для сына, актуариус не менее странным образом заблуждался о телосложении Геркулеса. Вы бы слышали, как рассуждал он про эту самую хилость, худобу, бледность и угловатость Геркулеса, как он расписывал и объяснял его застенчивость, неловкость, тонкую талию и даже робость с девушками! Вы бы слышали великолепное описание, в котором актуариус перечислял все эти слабости Геркулеса!
— Чтоб я провалился! Этот мальчик не какая-нибудь толстая неповоротливая туша, что, чуть устанет, сейчас же и рухнет! Он рожден для войны и лишений, закален как сталь, весь из нервов и костей. И еще — у него покатые плечи, как у всех лучших воинов; он бледен, как принц Оранский, худ, как Фридрих Великий, светловолос, как Мориц Саксонский. А представительниц другого пола, что развращают самые сильные души и усмиряют самых неукротимых, избегали чуть ли не все великие полководцы. Слава Богу, что Геркулес-Ахилл Арди поистине создан, чтобы возродить воинскую славу нашего рода, ибо в моем лице, хоть и не по моей воле, Арди, к несчастью, совсем обабились.
В пятнадцать лет по приказанию отца Геркулес стал заниматься воинскими упражнениями, в которых постоянно был, надо прямо сказать, до странности неудачлив.
Упражняясь с рапирой у стенки, он умудрился выколоть глаз учителю. Да и огнестрельное оружие в его руках было столь же опасно: прицелившись в мишень, он хотел что-то сказать наставнику, неловко повернулся, выстрелил — и пуля скользнула по ребрам новой жертвы.
— Смотрите, — воскликнул в восторге актуариус, — с виду он холоден и невозмутим, но как его тянет в сечу! Он не хочет играть в войну, не нужны ему никакие, к дьяволу, поддельные опасности — подавай ему добрые удары шпагой, славные мушкетные выстрелы! Тому выколол глаз, этому прострелил бок! О Ахилл! О Геркулес! О воистину Виктор-победитель! С тобою вновь зазеленеют лавры твоего деда! — в исступлении закончил актуариус.
Когда сыну подошел возраст для вступления в службу, актуариус купил ему патент прапорщика. Объявив сыну об этой славной новости, актуариус подвел его к портрету старика Арди, снял со стены шпагу старого полководца и торжественно провозгласил:
— Сын мой! Вот тебе шпага — славная шпага твоего деда. Не вынимай ее из ножен без нужды, но и не вкладывай в ножны, не обагрив кровью врагов отечества или твоих собственных.
