Николай Алексеев - Зимовка на «Торосе»
Разрез г/с „Торос“ по диаметральной плоскости.
Спардек.
Схема размещения помещений.
ГИДРОГРАФИЧЕСКОЕ СУДНО „ТОРОС“
Длина 31,8 м. Ширина 7,05 м. Высота борта 3,45 м. Грузоподъемность (нетто) 100,0 т. Дедвейт 162,5 т. Водоизмещение 411,0 т. Мощность главного двигателя 200 л. с., Парусность 171,0 кв. м
Размещение помещений.
1. Каюта начальника экспедиции. 2. Каюта капитана. 3. Выход на спардек. 4. Каюта старшего механика. 5. Кают-компания. 6. Каюта старшего помощника. 7. Радиорубка. 8. Буфет. 9. Каюта 2-го и 3-го помощников. 10. Аварийный ход в машину. 11. Лазарет. 12. Машинная шахта. 13. Каюта 2-го и 3-го механиков. 14. Бельевая. 15. Умывальник. 16. Гальюн. 17. Ход в рулевую рубку. 18. Ход в столовую команды. 19. Камбуз. 20. Трюм. 21. Палубная каюта гидрографов. 22. Гидрохимическая лаборатория. 23. Ход в кубрик. 24. Шкиперская. 25. Цистерны для нефти. 26. Распределительный щит. 27. Динамо. 28. Аварийный пожарный насос. 29. Цистерны для масла. 30. Ручной трюмный насос. 31. Воздушные баллоны. 32. Главный двигатель. 33. Воздушный баллон для сирены. 34. Верстак. 35. Запасные каюты. 36. Столовая команды. 37. Канатный ящик. 38. Каюта боцмана и моториста. 39. Каюта поваров. 40. Кубрик. 41. Штурманская рубка. 42. Рулевая рубка. 43. Прожектор. 44. Брашпиль. 45. Световой люк в столовую для команды. 46. То же, в машинное отделение. 47. То же, в кают-компанию.
Все жилые и служебные помещения на «Торосе», чрезвычайно миниатюрные и удобные, сделаны так, что ни один кубический сантиметр не пропал даром. Образцом для постройки судна послужили норвежские зверобойные боты, но планировка помещений была выполнена нами с расчетом использования корабля для гидрографических работ в Арктике. «Торос» мог вместить около 100 тонн груза, 40 тонн горючего и смазочного и 10 тонн пресной воды. Механизмы корабля состояли из мотора типа Болиндер в 200 сил и двух агрегатов-динамо по 24 силы для обеспечения освещения, работы радиостанции, прожектора, насосов и брашпиля. Радиосвязь осуществлялась коротковолновой и длинноволновой станциями. Экипаж судна состоял из 22, экспедиционный состав из 6 человек. В случае надобности в помещении столовой для команды, где имелись специальные разборные нары, можно было поместить еще до 16 пассажиров.
Материалом для постройки корабля послужили, главным образом, дуб и сосна. Обводы корпуса удачно сочетали мореходность и способность лавировать во льдах. Набор судна — его шпангоуты, бимсы, киль, т. е. все то, что составляет как бы его скелет, — рассчитан на то, чтобы выдерживать сильное давление льда при сжатиях. Для предохранения корпуса от прорезывания льдом сделана специальная дубовая обшивка вдоль всего корабля, а его нос, так называемый «форштевень», имел оковку из толстых железных полос. Руль и винт «Тороса» были помещены возможно глубже для того, чтобы максимально предохранить их от ударов об лед. В помощь к главному двигателю имелось небольшое по площади парусное вооружение, состоявшее из кливера, стакселя, фока и бизани. Эти паруса, конечно, не могли значительно увеличить скорость хода судка, но при штормовых ветрах с их помощью можно было заметно умерить качку. Известно, что корабли, приспособленные для плавания во льдах, т. е. имеющие яйцевидную форму подводной части, отличаются чрезвычайно стремительной и сильной качкой.
У всех ледоколов и зверобойных ботов плавание по чистой воде редко обходится без того, чтобы они не испытали качки с креном на борт свыше 40°, причем амплитуда этих размахов измеряется несколькими секундами. Наличие парусов в большинстве случаев позволяет умерить такие размахи и обеспечить нормальный распорядок жизни на корабле даже при штормах.
На спокойной воде и без парусов «Торос» давал скорость немного больше 7 миль в час, что было вполне достаточно для судна, предназначенного выполнять гидрографические работы в полярных морях. Если еще добавить, что полный груз «Тороса» вмещал в себе годовой запас продовольствия для всего его личного состава, а количество горючего в танках обеспечивало переход по всей трассе Северного морского пути без пополнения в пути, станет ясным, что лучшего судна для предстоящих гидрографических работ желать было трудно.
Погрузка „Тороса“ на Бакарице.
До выхода в море предстояло сделать некоторые доделки по палубе, пройти доковый осмотр подводной части корпуса, винта и руля, принять вое необходимое снаряжение и продовольствие и, самое главное, доукомплектовать экипаж.
К огромному огорчению, в нашей экспедиции не мог принять участия капитан Виктор Александрович Радзиевский. Этот человек приложил много труда и энергии к тому, чтобы «Торос» принял свой настоящий облик. Активный комсомолец, пламенно влюбленный в специальность моряка и проведший уже двухлетнюю зимовку в Восточносибирском и Чукотском морях, Виктор Александрович сочетал в себе качества настоящего советского хозяина судна с неослабеваемой энергией исследователя. Ряд причин, к сожалению, не позволял ему вывести в первую серьезную экспедицию фактически им же созданный корабль. Вечером в день моего прибытия на «Торос», когда все помещения осветились мягким электрическим светом, льющимся через голубые шелковые плафоны, Виктор Александрович с обычной своей деловитостью посвятил меня в положение дел с комплектованием экипажа, снабжением судна и общей подготовкой экспедиции.
Месяц с лишним не могла экспедиция на «Торосе» закончить свое формирование, и лишь после многих хлопот, с помощью ряда местных организаций и руководства Гидрографического управления Главсевморпути в Ленинграде, удалось, наконец, подобрать полный комплект команды. Капитаном судна был назначен Владимир Алексеевич Зеленин, прославившийся среди своих сослуживцев особым умением лихо пришвартовываться к стенке или борту другого корабля. Старшим его помощником, с одновременным несением обязанностей старшего гидрографа экспедиции, был назначен сотрудник Гидрографического управления Сергей Федорович Рюмин. Лучшего помощника пожелать было трудно. Наконец, на должность старшего механика прибыл Михаил Григорьевич Клементьев, отпущенный после долгих просьб заводом «Красная кузница», где он служил производителем работ по ремонту судовых машин. Подбор остальных членов экспедиции пошел уже много легче, и к концу августа «Торос», пройдя подробный доковый осмотр, смог стать под погрузку экспедиционного снаряжения.
Дни пробегали быстро. В Архангельске стояла «тропическая» жара. Сколько раз участникам экспедиции пришлось помянуть недобрым словом знаменитую протяженность города, исчисляемую не одним десятком километров. Буквально каждый день нужно было по несколько раз совершать длительные пешие походы из Соломбалы в центральную часть города, порт, мастерские и т. д. Архангельский трамвай помогал нам изо всех сил, но все же доставалось и ногам. По вечерам я сообщал будущим соплавателям содержание телеграмм, получаемых из различных районов Арктики. Надо сказать, что сведения обо льдах были весьма неблагоприятны.
