Григорий Градовский - Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.
Первое столкновение произошло в Маертупе, который горцы беспрепятственно заняли, рассчитывая набрать в нем новых сподвижников. Высланный против них батальон и несколько десятков казаков встретили упорное сопротивление. Горцы выставили цепь застрельщиков и вообще обнаружили довольно правильное понимание военного строя. Завязавшаяся перестрелка не причинила, однако, никакого вреда наступавшим войскам. Наши роты могли стрелять с дальних расстояний и беспрерывно, тогда как горцы, за весьма немногими исключениями, вооружены были старыми кремневыми винтовками. К довершению неравенства оружия, пошел дождь, сделавший невозможным стрельбу из горских винтовок. Наши роты, опустошая ряды горцев, без потерь прогнали восставших из Маертупа. К сожалению, во время отступления часть горцев, высланная в тыл нашему отряду, успела, пользуясь местностью, незаметно прокрасться к вагенбургу. Здесь-то и произошла рукопашная схватка, стоившая нам трех или четырех убитыми и до одиннадцати ранеными.Изгнанные из Маертупа, горцы двинулись в аул Шали, рассчитывая поднять шалинцев. Аул Шали играет важную роль во всей Чечне. Шалинцы пользуются большим авторитетом и являются как бы родоначальниками и представителями чеченцев. Горцы не без основания рассчитывали, что если б шалинцы восстали, поднялась бы вся Чечня, а за ней, пожалуй, и Дагестан. И что же? Шалинцы не только не восстали, но местному начальству (в округе начальником князь Эристов) удалось даже склонить их действовать против горцев совместно с нашими войсками. Под предводительством полковника Нурида шалинцы встретили выстрелами горцев и не впустили их в свой аул. Обстоятельство это считается здесь очень важным. Конечно, и без помощи шалинцев войска наши могли справиться с горцами; но, по мнению многих, содействие их не только положило конец развитию восстания, лишило его нравственной опоры, но создало неодолимое препятствие к подобным вспышкам и на будущее время. Между горцами еще в полной силе господствует кровная месть; восставшие горцы долго не забудут пролитую шалинцами кровь, а единомыслие между ними уже невозможно[1].
В этих двух стычках восставшие горцы потеряли очень много — говорят, несколько сот человек убитыми и ранеными; но такое число тех и других трудно определить, так как горцы, по старому обычаю, постарались увезти большую часть своих раненых и даже мертвых тел. В числе убитых называют, между прочим, брата Али-бека; сам же он успел спастись. После шалинского дела совершенно расстроенные толпы восставших удалились в свои горы. Чтоб окончательно восстановить порядок и наказать виновных, снаряжен особый отряд, двинувшийся в горы. Начальник Терской области, генерал Свистунов, сколько известно, сам двинулся во главе этого отряда; по крайней мере, во время моего проезда через Владикавказ генерал Свистунов находился в Грозном. Вместе с тем, в горы посланы пользующиеся особым уважением лица из местного населения, чтоб пригласить восставших добровольно положить оружие и выдать зачинщиков.
Строки эти я пишу с южной уже стороны Кавказского хребта. В Петербурге знакомы с Военно-Грузинской дорогой только по Пушкину и Лермонтову, да и тех многие, вероятно, успели уже забыть. В последние годы почти вся Россия сообщалась с Кавказом или через Пот и, кому нужно было в Тифлис и вообще в Закавказье, или через Астрахань и Каспийское море, кто ехал в Восточный Кавказ. Таким образом, Военно-Грузинская дорога служила только для местного сообщения и для прямых сношений между Владикавказом и Тифлисом. Объявление войны и прекращение навигации на Черном море сразу изменили все дело. Военно-Грузинская дорога обратилась в важнейший путь, получивший государственное значение.
Ввиду такого значения Военно-Грузинской дороги, нынешнее ее состояние особенно важно. Я не коснусь тех красот природы, которые на каждом шагу представляются путешественнику; я не буду описывать эти дикие, отвесные громады, висящие над головой, в то время, когда далеко внизу, в круто спускающейся пропасти, ревет как бешенный, кипит и бурлит, разнося брызги по сторонам, неистовый Терек «с косматой гривой на спине»; не попытаюсь дать хотя бы легкий очерк этих величественных ущелий, которые на южном спуске, хребта, ниже снеговой линии, приятно ласкают ваш взор свежей зеленью густых лесов и травы — ущелий, на крутых отлогостях которых гнездятся едва заметные сакли, пасутся стада и чернеет редкими пятнами возделанная рукой человека земля, тогда как вы недоумеваете, возможно ли даже взобраться на эти высоты; не стану передавать и тех впечатлений, которые испытываешь, когда, взобравшись на высоту семи или восьми тысяч футов, вы видите перед собой конусообразный гигант — Казбек, с белоснежной шапкой на голове, весь облитый золотистыми лучами утреннего солнца, тогда как вокруг вас все еще угрюмо и темно. Для подобных описаний теперь не время; в виду войны, гораздо интереснее знать, насколько удобен проезд по Военно-Грузинской дороге.
Вообще говоря, дорога эта может служить лучшим выразителем тех поразительных результатов, которых может достичь ум, упорный труд и настойчивость человека. По скалам и обрывам, на высочайший горный хребет вы можете взобраться и спуститься с него в карете на лежачих рессорах, удобно влекомой крупной рысью спокойно бегущих лошадей. Большей частью прекрасно устроенное шоссе пролегает у самого берега Терека или Арагвы, а на подъеме оно извивается в виде едва приметного издали карниза по отвесным склонам гор. Чтоб дать понятие о крутизне этих гор и удобствах шоссе, через них пролегающего, приведу следующий образчик. Станция Гудаур находится на вершине одной из таких гор, а следующая станция, Млети, — у подошвы ее; со многих точек вы видите ее далеко внизу, точно под ногами, но чтоб добраться из Гудаура в Млети нужно сделать 15 верст, и все время вы не изменяете скорой рыси...
По настоящее время Военно-Грузинская дорога находится не в особенно удовлетворительном состоянии. Не говоря уже о тех препятствиях, которые всегда встречаются во время таяния снегов, лежащих на вершинах гор, когда образуются новые горные реки, стремглав падающие в Терек или Арагву, унося с собой мосты и размывая шоссе, нужно заметить, что нынешний год, как нарочно, отличался на Кавказском хребте небывалыми обвалами, снежными и земляными. Старожилы не запомнят такой снежной зимы, как нынешняя. В газетах было уже в свое время сообщено о страшном обвале, завалившем Военно-Грузинскую дорогу на самом перевале через хребет; но в России не имеют понятия, что такое обвал, тем более нынешний, представляющий исключительное явление даже для кавказцев. У нас многие забыли и думать о нем, тогда как он и до настоящего времени заваливает Военно-Грузинскую дорогу между станциями Коби и Гудауром. Этот громадный снежный обвал прервал было сообщение с Закавказьем на один или полтора месяца. Теперь проезд совершается безостановочно, но между названными станциями можно проехать только на перекладной. Почти весь этот переезд совершается через ущелье наваленного по сторонам и еще твердого снега. Здесь непрерывно, уже несколько месяцев, работает не менее пятисот человек с повязками над глазами, так как ослепительная белизна снега поражает зрение. Им удалось уже открыть шоссе на всем пространстве завала, но в главном месте, когда я проезжал, пришлось переправляться еще по вершине обвала, а до полотна отрываемой дороги оставалось сажен 10 или 12. Можете судить о величине снежной массы, низринувшейся в нынешнем году с горных вершин. Эта масса снега, при своем падении, увлекает с собой целые скалы, вырывает с корнем деревья и обращает в щепки все, что ни попадется на ее пути Страшный гул обвала слышен за несколько верст.
