Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности
Часа через два подобной езды мы стали, кажется, входить во вкус, и чувство осторожности отступило перед желанием прокатиться на лыжах с ветерком, да и погода немного прояснилась, снег прекратился, видимость улучшилась. Наверное, поэтому мы не оценили крутизны и протяженности очередного спуска. Джеф надолго пропал из виду, и мы поняли, что он спускается. Когда собаки внесли нарты на вершину купола, мы увидели Джефа далеко внизу. Собаки, тоже заметив отдыхающих внизу собратьев, рванули вниз, увлекая за собой и тяжелые нарты, и двух привязанных к ним путешественников. Скорость быстро увеличивалась, ветер свистел в ушах, мы главным образом смотрели под ноги с единственной целью — устоять. Вскоре нарты стали настигать упряжку, и вот уже их передок поравнялся с хвостами коренных псов (чтобы собаки не попали под полозья, мы направили нарты чуть левее упряжки). Было видно, что, несмотря на все старания, нашим тяжелым, не привыкшим к такой прыти собакам не убежать от нарт, и мы с Уиллом приняли ошибочное (с высоты нашего теперешнего опыта) решение притормозить нарты, слегка развернув их… В следующее же мгновение нарты перевернулись, и я, все еще привязанный к их стойке вместе с лыжами, сделал кульбит в стиле фристайл и, что называется, не выпуская «шасси», приледнился слева от перевернутых нарт всего в метре от них ниже по спуску. Уилл упал не столь эффектно и поэтому поднялся первым. Собаки остановились и, не понимая, что же стряслось, с любопытством наблюдали за поверженными наземь погонщиками. Наиболее мудрые из них, считая (и не без оснований), что уже «приехали», улеглись на лед и принялись зализывать лапы. Джеф, до которого оставалось еще метров сто пятьдесят, наблюдал за нами снизу. Убедившись, что падение, во всяком случае на первый взгляд, обошлось без последствий, и сняв лыжи, мы с Уиллом приступили к осмотру места происшествия. Нарты выглядели вполне здоровыми, только их левый полоз, на который пришлась основная нагрузка, подогнулся вовнутрь. «Пустяки, — сказал Стигер, — дело житейское. Надо только перевязать заново веревки, скрепляющие поперечные планки нарт с полозьями». Мы быстро освободили нарты от груза и перевернули их. Только сейчас картина нашего падения предстала перед нами во всем своем мрачном великолепии: полоз был раскрошен практически по всей длине, за исключением концевых частей. Помню, как во время подготовки к гренландской экспедиции в столярной мастерской на ранчо Стигера я помогал Джону Стетсону клеить полозья для нарт. Семь специально отобранных без единого сучка длинных досок склеивались с помощью какого-то сверхлипкого на эпоксидной основе клея. Помню поразившие меня гигантские струбцины, которыми мы прижимали доски через каждые 20–30 сантиметров, и как после обработки из этой заготовки получался высокий, высотой около 20 сантиметров, красивый наборный полоз, готовый, как казалось, служить вечно. И вот теперь он стал неузнаваемо жалким, расщепленным во многих местах и, увы, восстановлению в наших условиях абсолютно не подлежащим. Наиболее пострадала верхняя его часть, а именно узлы крепления с поперечными планками рабочей площадки нарт, большая трещина проходила через среднюю часть полоза, густая сеть более мелких трещин разбегалась к краям, полностью сохранились лишь доски двух первых, ближайших к скользящей поверхности слоев. Пришлось позвать на консультацию Джефа как профессионального плотника. Коротко обсудив ситуацию, решили попробовать изготовить из наших больших нарт двое поменьше, используя фрагменты сломанного полоза. Упряжки Жана-Луи и Кейзо пока не было видно, и Дахо отправился на вершину холма, чтобы посмотреть, почему они отстали. Мы принялись за работу. Освободив сломанный полоз от уцелевших веревок, распилили его на две неравные части — получились две лыжины разной длины, разной высоты и по-разному загнутые. Второй полоз был абсолютно цел, и рука не поднималась его пилить, тем более что мы пользовались небольшой пилкой из швейцарского перочинного ножа Уилла. Но выбирать не приходилось! Отрезали две лыжины разной длины и получили все основные заготовки для маленьких нарт.
Жана-Луи, Кейзо и теперь уже и Дахо все не было. Оставив Уилла и Джефа около нарт, я отправился по нашему следу назад, прощупывая поверхность лыжной палкой, потому что вокруг было много трещин. С вершины холма открылась картина, отнюдь не прибавившая мне оптимизма: примерно в полукилометре позади стояли нарты Кейзо, а рядом я разглядел черные точки собак и крохотную с такого расстояния бирюзовую капельку палатки. Что-то стряслось, неужели трещина?! Заметив рядом с палаткой две маленькие фигурки, я немного успокоился — слава Богу, ребята целы. От палатки отделилась небольшая черная точка, которая, постепенно увеличиваясь в размерах, вскоре приобрела очертания возвращающегося профессора. Поравнявшись со мной, профессор, махнув рукой, произнес: «Абсолютно то же самое, тот же полоз и те же проблемы». Наш отчет об увиденном вызвал сочное ругательство Уилла и едва ли не столь же красноречивое молчание Джефа. Решили вернуться назад к палатке Этьенна и Кейзо, разбить лагерь и начать ремонт материальной части. Легко сказать — вернуться! На чем?! Наскоро, в четыре пары рук, связали полозья, часть груза отдали Джефу, а остальное разместили на двух импровизированных маленьких нартах, которые прицепили друг за другом. Ветер стих совершенно, было даже не очень холодно (примерно минус 20 градусов), но от долгого стояния на месте начали подмерзать ноги. Однако даже на этом коротком пути назад я успел основательно согреться, ибо все время приходилось тормозить собак, подбирая разваливающиеся по сторонам спальные мешки, не желающие размещаться на маленьких нартах, и поправляя полозья, безвольно подгибающиеся внутрь после каждого толчка или поворота нарт. Пересекли по снежным мостам несколько широких — более 5 метров — трещин. Прежде чем пустить по мосту собак, я проходил на лыжах сам, прощупывая дорогу лыжной палкой.
Примерно через час мы достигли лагеря Этьенна. Они оба были уже вплотную заняты починкой нарт. Этьенн со свойственными ему богатой мимикой и жестикуляцией в красках рассказал, как они перевернулись еще на предыдущем спуске, который нам удалось благополучно миновать. Меньшая скорость и меньший вес — это меньшие потери! Полоз их нарт выглядел не так страшно, как наш: трещина прошла от узла крепления стойки нарт вперед по середине полоза примерно на метр, так что была надежда восстановить нарты, а это уже легче.
Собравшись в нашей палатке, подвели итоги первого дня самостоятельного путешествия: актив — шесть здоровых, полных сил и энергии и имеющих едва початый запас оптимизма путешественников, тридцать шесть лохматых, сильных, сытых и поэтому имеющих непочатый запас оптимизма собак, одни целые нарты, запас продовольствия на четыре дня и горючего на неделю и менее 40 километров от второго лагеря с продовольствием; пассив — двое сломанных нарт, неустойчивая погода и обилие трещин кругом, одна из которых проходила буквально в полуметре от палатки Этьенна и Кейзо. Именно по этой причине предложение о том, чтобы вызвать самолет и получить новые нарты, не прошло, а кроме того, из чисто психологических соображений нам не хотелось прибегать к этой крайней мере. Нам казалось, что если мы с самого начала станем пользоваться поддержкой извне, то это не будет способствовать подъему духа команды и поддержанию ее престижа в глазах внимательно следящих за экспедицией людей. Поэтому решили посвятить весь завтрашний день ремонту нарт.
