Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге - Петр Васильевич Добель
Китайцы не станут даже укладывать шелковых материй или чай в сырую погоду, разве когда европейцы, имеющие с ними коммерцию, принудят их к тому, желая скорее нагрузить корабли. Мне случалось видеть суда, кои принуждены были более трех недель ждать в Кантоне против воли шкипера и хозяина, ибо купец-поручитель китаец не хотел укладывать шелка, составлявшего часть их груза, до наступления сухого времени. Сим можно объяснить постоянство и красоту цветов, кои зависят и от рачительной укупорки оных. Китайцы говорят, что если вновь окрашенный шелк уложен до совершенной высушки оного или в сырую погоду, то не только потеряет блеск и яркость, но даже на нем окажутся пятна. Они, может быть, имеют секрет в пряже и ткании шелка, о коих мы ничего не знаем, но, конечно, не в красильном искусстве.
ГЛАВА V
Замечания о характере китайцев. — Превратные понятия их. — Китайская хронология. — Национальная гордость и высокомерие. — Законы недействительны и недостаточны в Китае. — Испорченность правительства. — Продажа мест и почестей. — Замечания и наблюдения над крестьянами. — Нищие в Кантоне и окрестностях. — Употребление опиума и следствие оного. — Ограниченное состояние медицинских знаний. — Анекдот
Я особенно желаю хвалить и удивляться всему тому в Китае, что заслуживает подобную дань, и буду всегда почитать в китайцах их трезвость, умеренность и деятельность, но что касается до их правительства, наук, религии, общественных заведений, улучшений в образовании, нравов и обычаев, то, конечно, те, кои превозносили китайцев в сем отношении, жестоко ошибались. Конечно, китайцы, может быть, превосходнее турок, но они такие же полуварвары и столь же далеки от истинного просвещения и, подобно всем прочим народам Азии, заслуживают название варваров. Китайцев обвиняют в ревности, скрытности, зависти и недоверчивости; но сему причиною их правительство и недостаток хорошего воспитания. Чего можно ожидать от человека, коего с юности учат искусству обманывать, столь необходимому для ограждения себя от жадного правительства и для успехов своих предприятий в жизни! Посему-то я весьма удивлялся, встречая столь многих честных и добрых людей в Китае. Странно было бы входить в причины, заставлявшие сих людей быть честными: пусть это происходит от совести, от своекорыстия или чего другого; я хочу только доказать, что это действительно так и что уверение многих авторов, будто бы благодарность и привязанность к европейцам вовсе чужды китайцам, есть одна клевета: мне случалось встречать много примеров благородного поведения, бескорыстия и привязанности к господину или другу, кои всегда и везде заслуживают похвалу, не входя в побудительные причины сих действий. Если рассмотреть с величайшею подробностью причины действия в наших странах, то я не сомневаюсь, что многое убавилось бы из всего, представляющегося ныне благородным и бескорыстным.
Китайская хронология, восходящая за 40 и за 50 веков до Рождества Христова, конечно, должна быть большею частью баснословна. Без сомнения, когда европейцам исторические памятники китайцев сделаются доступны, то критический разбор оных убавит на несколько тысяч лет древность их истории, коею они ныне хвалятся. Китайцы, как в сем отношении, так и во всех других, далеко отстоят от европейцев; но никто не может уверить китайца, чтобы в его отечестве что-либо могло быть хуже, чем у других. Самолюбие и нетерпимость он всасывает, так сказать, с матерним молоком, а потом оные поддерживаются правительством, старающимся научить его презирать всех чужих чертей (Фан-куэй), учтивое название, коим китайцы величают иностранцев, кои, по их мнению, пришли с грязного конца Вселенной.
Моррисон в своем достойном внимания сочинении справедливо говорит: «Само правительство всеми средствами старается доказать народу, что все меры оного во всяком случае полезны и благотворительны. Оно на опыте узнало, что весьма полезно в декретах своих выводить доказательства и силлогизмы, хотя, впрочем, оно не весьма совестится выдавать ложь за правду». Едва ли существовало на земле когда-либо правительство, которое бы столько имело нужды в публиковании софизмов и бесстыдных лжей для оправдания своего бездушного управления.
Их «Златое уложение», так названное теми, которые оному удивляются, слишком строго и жестоко для приведения в исполнение и только служит покровом для лихоимства, несправедливостей и для исторжения взяток местными начальствами. От времени до времени обнародуются манифесты богдыхана, составляемые из кудрявых и надутых метафор и писанные хищным и вкрадчивым образом, отличающим слог китайцев, для утешения и увеселения нации[30]. В прежние времена богдыханы отправляли в каждую область нескольких высших мандаринов, избранных из числа мудрейших и добродетельнейших, для рассмотрения требований молодых людей, имеющих право на звание мандаринов, коих надлежало им избирать без лицеприятия, даже из среды беднейших граждан, обращая притом внимание единственно на личные достоинства каждого.
Лихоимство настоящего правительства сделало бесполезным сие прекрасное учреждение. Обман и сребролюбие дозволяют ныне позлащенному невежеству вступать неосвященными стопами туда, где одни достоинства и добродетели должны бы были быть допускаемы. Сыновья богатых лавочников, имеющие более денег, чем достоинств, избираются ныне преимущественно перед теми, кои употребили много времени и стараний на приготовление себя к государственной службе. Мандарины предлагают темы, и кто напишет лучшее рассуждение, тому должен достаться и титул мандарина. Но увы! Если рассуждения не писаны златыми буквами, то они не много имеют цены в глазах китайских аристархов (зд. мудрецов. — В. М.). Злато есть истинный оселок китайского сердца.
Относительно крестьян, коих мне удавалось видеть в окрестностях Кантона, я могу сказать, что они грубы и необразованны, но гораздо менее нахальны, чем жители городов; конечно, надобно извинить некоторым образом любопытство тех, кои никогда не видали иностранцев, но жителей Кантона ничем извинить нельзя, ибо они непрестанно видят европейцев и, несмотря на то, обращаются при встрече с ними с презрением, никогда не упуская случая сказать учтивое «фан-куэй» (иностранные черти). Причину сего поведения приписывают правительству.
Бедные в Кантоне и окрестностях живут в величайшей нищете; но те, кои живут в лодках на воде, несравненно лучше. По собранным мною сведениям оказывается, что от 60 до 80 тысяч душ живут в лодках и сампанах[31] на воде перед Кантоном. Люди сии ведут деятельную, работящую жизнь и, по-видимому, имеют более способов доставать
