Анри Лот - В поисках фресок Тассили
Если исходя из содержания наскальных изображений допустить, что в течение многих тысячелетий по Сахаре бродили десятки тысяч быков, то не будет преувеличением считать их в значительной степени виновниками высыхания Сахары и превращения ее в пустыню. Конечно, смешно было бы возлагать на них всю ответственность за современное состояние Сахары. Первопричиной изменений следует, разумеется, считать воздействие климата. Однако обстоятельство, о котором говорилось выше, кочевое скотоводство — весьма этому содействовало.
Что же стало с пастухами и их стадами? Неужели они бесследно исчезли? Полное исчезновение столь многочисленного населения представляется маловероятным. Быть может, гонимые засухой, в поисках новых пастбищ кочевники достигли саванн Cудана, расположенных к югу от Сахары? Там до сих пор живет несколько групп скотоводческих племен: мавры, туареги и фульбе. Возможно, что именно фульбе, которые разводят быков, потомки древних сахарских пастухов. Туареги начали заниматься разведением крупного рогатого скота в более поздний период, в то время как фульбе считаются первыми скотоводами в Западной Африке. В пользу этого предположения говорит и то, что на многих изображениях скотоводческого периода мы видим прически, чрезвычайно похожие на прически фульбе в наши дни.
Глава 6 Пять тысяч фигур в Джаббарене
Полковник Бренан, мой старый товарищ по совместным поискам росписей, чья преждевременная смерть лишила нашу экспедицию опытного и мудрого советчика, говорил мне за несколько недель до нашего отъезда: "Ты просто остолбенеешь при виде Джаббарена!"
Джаббарен? Это небольшой песчаниковый массив, один из многих массивов огромного тассилийского плато. Правда, эрозия образовала здесь у оснований скал более глубокие впадины, чем в других местах. В 1938 году наш славный Джебрин привел сюда Бренана, открывшего здесь великолепные наскальные росписи. Некоторые из них он зарисовал. Несомненно, что в ближайшем будущем эти росписи приобретут мировую известность.
Месяц был потрачен на снятие копий во впадинах Тимензузина. Работе мешали досадные мелочи. В последний момент страшная буря чуть было не уничтожила в одно мгновение плоды упорного труда нескольких недель. Все было спасено благодаря Ирен Монтандон: она вовремя распорядилась тщательно свернуть снятые копии и спрятать их в нише, расположенной высоко над землей. Туда же были перенесены фотоаппараты, кинокамеры, пленки, а также драгоценные мешки с мукой. Все уже было в безопасности, когда по камням звонко забарабанил частый дождь, а вади, где был разбит наш лагерь, превратился в бурный поток.
Я находился в то время в Джанете, откуда передал приказ всем отправляться в Джаббарен, до которого был день пути от нашей стоянки. Ирен уехала в Париж, где ей предстояло сдавать экзамены. Она захватила с собой законченные копии росписей, чтобы они действительно оказались в надежном месте. Позже Клод рассказал мне, что часть пути Ирен сопровождали, по-туарегскому обычаю, все участники экспедиции. При прощании они не могли сдержать волнения. У старого Джебрина, частенько болтавшего с девушкой на языке туарегов-тамашек и привыкшего к ее обществу, на глаза навернулись слезы.
В жизни нашей экспедиции начинается новый этап. Столы для рисования, складные лестницы, ящики с кухонной утварью, запасы продовольствия — все это вновь взваливается на спины верблюдов. Под предводительством Джебрина караван медленно бредет по угрюмой равнине. Наконец среди холмов возникает Джаббарен. Ансамбль куполов из песчаника удивительно напоминает гигантский поселок, застроенный круглыми хижинами. На первый взгляд ничего привлекательного. Более того, местность кажется даже невзрачной. Но как только мы очутились среди хаотического нагромождения куполов, все невольно замерли в восхищении перед величественным зрелищем. Каменные "хижины", подточенные у основания, — самые красивые образования из песчаника, какие нам только довелось видеть на Тассили. Они создают впечатление города с переулками, перекрестками и площадями. Внутренняя поверхность углублений этих гротов покрыта сотнями росписей, выполненных в самых разнообразных стилях.
Мы размещаемся, стараясь создать благоприятные условия для предстоящей огромной работы. Чтобы избежать лишней беготни, разделяемся на две группы: Джанни, Жак, Джо и Галигала устраиваются в верхней части массива; Клод, Филипп, Рисса, я, Джебрин и другие туареги обосновываемся в нижней. Здесь много небольших впадин, и это дает нам возможность разместиться со всеми удобствами. В недавно образовавшиеся гроты складываем запасы фруктовых соков, кино- и фотопленки. Первое время мы еще несколько теряемся в этом лабиринте. Научившись ориентироваться в нашем доисторическом городе, даем улочкам названия. Здесь есть проход Крокодила, улица Жирафов, пещера Трубкозуба, перекресток Гадюки (Галигала убил там в день нашего прибытия гадюку), скала Крольчат и т. д. Все эти названия даны в соответствии с найденными там рисунками. В столь долго пустовавшем и безмолвном "городе" внезапно начинается необычайное оживление.
На языке туарегов Джаббарен означает "гиганты". Так его назвали из-за поистине гигантских изображений человеческих фигур, которые встречаются здесь в доисторической наскальной живописи.
Одна из таких фигур, обнаруженных нами в глубокой пещере с неровным сводом, имеет в высоту около шести метров. Это, несомненно, одна из самых больших доисторических росписей, известных в наше время. Ее контуры становятся понятными только на большом расстоянии, да и то далеко не с первого взгляда. Само по себе изображение очень примитивно. В центре круглой головы фигуры двойной овал. Мы наделяем обычно такой внешностью марсиан. Марсиане! Какое название для сенсационного репортажа! Если марсианин и побывал когда-либо в Сахаре, то это могло случиться лишь очень много веков назад: "круглоголовые" фигуры в Тассили — одни из самых древних наскальных изображений.
В Джаббарене много "марсиан", и мы "проявили" немало великолепных росписей, относящихся к этому слою. Вренан упоминал о некоторых из них. Однако самые интересные он не заметил: они становятся видимыми только после тщательного промывания губкой. Этот способ снова позволил нам сделать важнейшие открытия. Я еще раз повторяю, что осторожное промывание в подобных случаях — наиболее эффективный метод. Оно не только снимает с росписей слой глинистой пыли, но и оживляет краски, возвращая им былую яркость. Именно поэтому, по словам людей, видевших наши работы, сделанные нами копии поражают свежестью цвета. Мы даже осмеливаемся утверждать, что изображения, выполненные охрой, совершенно не стираются. Правда, белые тона несколько менее устойчивы.
