Жюль Верн - Завещание чудака
Все усиливающийся гул услышал бы и глухой.
Макс Реаль вскочил и, бросив палитру на траву, побежал к самому берегу реки. На расстоянии каких-нибудь пятисот шагов, подымая целые тучи пыли, катилась лавина, издавая ужасающие звуки — дикий топот и ржание. Несколько минут, и она будет тут!
Схватив все принадлежности для рисования, Макс Реаль, сопровождаемый или, правильнее, предшествуемый Томми, кинулся бежать со всех ног.
Огромный вал, приближавшийся с невероятной быстротой, состоял из нескольких тысяч лошадей и мулов, которых этот штат развел когда-то в лесных заповедниках на берегу Миссури. Но с тех пор, как вошли в моду автомобили и велосипеды, «четвероногие моторы», предоставленные самим себе, блуждали на свободе, перекочевывая из одного конца Канзаса в другой. На этот раз, видимо чем-то страшно перепуганные, они галопировали уже в течение нескольких часов. Никакие препятствия не могли их остановить. Хлебные поля, опытные станции — все было растоптано и разрушено, и если река не станет для них непреодолимой преградой, то что остановит их бешеную скачку?
Макс Реаль и Томми уже бежали из последних сил и скоро оказались бы под ногами грозной орды, если бы не дерево, единственное на всем пространстве этой равнины. Им едва удалось вскарабкаться на нижние ветви орешника, а мимо с оглушительным топотом уже мчались разгоряченные животные. Когда последние ряды страшного табуна исчезли за поворотом реки, Макс Реаль потянул своего спутника вниз. Но Томми не очень-то спешил покинуть ветку орешника, на которой удобно уселся верхом.
— Скорей же, говорю тебе, иначе я потеряю шестьдесят миллионов долларов и не смогу сделать из тебя жалкого невольника!
Заставив своего юного слугу сползти наконец с дерева, художник быстро зашагал по равнине к далеким огонькам, сверкавшим на горизонте. Когда на городской башне пробило восемь, Макс Реаль и Томми вошли в роскошный «Джексон-отель».
Итак, первый из избранных уже находился в своей восьмой клетке, в Форт-Райли, в самом центре штата Канзас (его можно считать и геометрическим центром страны). Сохранить инкогнито на этот раз уже было невозможно. Стоило Максу наведаться утром в почтовое отделение, как весть о его пребывании в городе распространилась с быстротой света. Художник вернулся в отель, сопровождаемый громкими «ура», которые его порядком сердили.
Глава VIII
ТОМ КРАББ, ТРЕНИРУЕМЫЙ ДЖОНОМ МИЛЬНЕРОМ
Одиннадцать очков — это неплохой удар, уж если не удалось получить девяти. Правда, место, куда посылали игральные кости, находится на порядочном расстоянии от Иллинойса — обстоятельство, которое прошло мимо сознания самого игрока, но вызвало недовольство у его импресарио.
Им выпал Техас, самый обширный из всех американских штатов (площадью он превосходит всю Францию). Юго-западный штат Конфедерации граничит с Мексикой, от которой он отошел в 1835 году, после жаркой битвы, выигранной генералом Хьюстоном у генерала Санта-Анна[70].
Том Крабб мог попасть в Техас двумя путями. Покинув Чикаго, он мог направиться в Сент-Луис и, сев там на пароход, доехать по Миссисипи до Нового Орлеана или же сделать этот переезд по железной дороге, которая идет прямиком в главный город Луизианы (пересекая штаты Иллинойс, Теннесси и Миссисипи). Оттуда можно выбрать одну из кратчайших дорог, ведущих в Остин, столицу Техаса, — пункт, указанный в завещании Уильяма Гиппербона.
Джон Мильнер предпочел воспользоваться железной дорогой, чтобы перевезти Тома Крабба в Новый Орлеан.
— Итак, когда вы отправитесь в путь? — спросил его репортер газеты «Фрейе прессе».
— Сегодня вечером.
— И багаж готов?
— Мой багаж — это Крабб, — ответил Джон Мильнер. — Он заполнен, закрыт и перевязан. Остается доставить его на вокзал.
— А что он по этому поводу говорит?
— Ровно ничего. Как только он покончит с шестой едой, мы вместе отправимся к поезду.
— У меня предчувствие, что Тома Крабба ждет удача.
— У меня тоже.
Тренер не стремился сохранять инкогнито чемпиона Нового Света. Человек с такой заметной внешностью не мог бы не обратить на себя внимание. Скрыть его отъезд было нельзя, и в этот вечер на перроне вокзала собралась целая толпа, с интересом наблюдавшая за тем, как кулачного бойца вталкивали в вагон при громких криках «ура» присутствующих.
Поезд тронулся, и, казалось, паровоз сразу ощутил чрезмерную нагрузку.
За ночь проехали триста пятьдесят миль и на следующий день прибыли в Фултон — окраину Иллинойса (на границе со штатом Кентукки). Том Крабб совершенно не интересовался местностью, по которой проезжал. А между тем за Кентукки следовал штат Теннесси, занимавший четырнадцатое место в Америке. Боксеру не пришло в голову взглянуть на Нашвилл, теперешнюю столицу штата, и поле битвы при Чаттануге, где Шерман[71] открыл южные дороги федеральным армиям[72], и тем более сделать крюк в сотню миль от Гранд-Джанкшена, чтобы почтить своим присутствием Мемфис[73]. Этот город на левом берегу Миссисипи расположился не где-нибудь, а на скале, возвышающейся над великолепной рекой, усеянной цветущими зелеными островками.
Тренер не мог позволить колоссальным ногам Тома Крабба незапланированную прогулку по городу с египетским названием. Поэтому Джону Мильнеру не представилось случая спросить у старожилов, зачем шестьдесят лет назад правительство сочло нужным построить здесь, так далеко от берега моря, арсеналы и верфи (теперь совершенно заброшенные), и услышать ответ, что «Америке подобные ошибки так же свойственны, как и всяким другим странам».
Поезд пересек южную границу штата Теннесси и повез второго партнера и его компаньона все дальше через равнины штата Миссисипи. Вскоре, миновав Холли-Спрингс и Гренаду, они прибыли в Джэксон (этот городок является столицей не имеющего большого значения района, где исключительная по интенсивности культура хлопка сильно задержала общее развитие промышленности и торговли). На перроне появление Тома Крабба произвело громадное впечатление. Несколько сотен любопытных явились посмотреть на прославленного бойца. Правда, он не обладал ни ростом Адама (которому приписывали девяносто футов), ни Авраама (восемнадцать футов), ни даже Моисея[74] (двенадцать футов), но все же был представителем гигантов рода человеческого. Среди встречавших находился один ученый, почтенный Кил-Кирнэй, который, с необыкновенной точностью измерив чемпиона Нового Света, сделал следующее весьма обстоятельное заключение.
