Жюль Верн - Дети капитана Гранта
Тогда-то одна милейшая тридцатилетняя девица, не кто иная, как двоюродная сестра майора Мак-Наббса, особа несколько эксцентричная, но добрая и еще прелестная, влюбилась в чудака-географа и предложила ему руку и сердце. В руке этой был миллион, но это обходили молчанием.
Паганель далеко не был равнодушен к нежным чувствам, питаемым к нему мисс Арабеллой, однако высказаться он не решался.
Посредником между этими двумя сердцами, созданными друг для друга, явился майор. Он даже сказал Паганелю, что женитьба — это та «последняя рассеянность», которую географ мог бы себе еще позволить.
Но странно! Паганель в замешательстве никак не мог вымолвить решительного слова.
— Разве мисс Арабелла вам не нравится? — не раз спрашивал Мак-Наббс.
— Что вы, майор! Она очаровательна, — восклицал Паганель, — даже слишком очаровательна! И, признаться, я рад был бы, если б этого очарования в мисс Арабелле было поменьше. Мне бы хотелось найти в ней хоть один недостаток!
— Успокойтесь, — отвечал майор, — недостатки найдутся, и не один. У самой безупречной женщины есть свои недостатки. Итак, Паганель, это дело решенное?
— Не смею, — отвечал Паганель.
— Но скажите же, мой ученый друг, почему вы колеблетесь?
— Я недостоин мисс Арабеллы, — отвечал неизменно географ.
Так на этом он и стоял.
Наконец однажды настойчивый майор так прижал географа, что тот, правда под большим секретом, поведал ему нечто, что было бы очень на руку полиции, если бы ей когда-нибудь понадобились приметы нашего ученого.
— Вот что! — восклицал майор.
— Да, это так, — подтвердил Паганель.
— Но какое же это может иметь значение, мой достойный друг?
— Вы так думаете?
— Наоборот, благодаря этому вы еще более необычны. Это является добавлением к вашим личным достоинствам. Это делает вас единственным в своем роде человеком, а о таком именно муже и мечтала всегда Арабелла.
Сказав это, майор с невозмутимо серьезным видом вышел, оставив Паганеля в мучительной тревоге.
Между Мак-Наббсом и Арабеллой произошел короткий разговор.
Через две недели в Малькольмском замке с большой помпой праздновалась свадьба Жака Паганеля и мисс Арабеллы. Жених был великолепен, но все же застегнут на все пуговицы, невеста — восхитительна.
И тайна Паганеля так и осталась бы навсегда погребенной, если б майор не поделился этой тайной с Гленарваном, а тот не рассказал бы о ней Элен, а Элен, в свою очередь, не шепнула бы об этом миссис Мангле. Одним словом, тайна дошла до миссис Олбинет, а тут уж стала общим достоянием.
Паганель во время своего трехдневного пребывания у маори был татуирован — татуирован от ног до самых плеч. На груди у него была изображена геральдическая птица киви, раскинувшая крылья и впившаяся клювом в его сердце.
Это — и только это — приключение Паганеля причинило ему большое горе. Он никогда не простил новозеландцам своей татуировки. Она же была причиной того, что он, несмотря на многочисленные приглашения, так и не вернулся в родную Францию, хотя очень жалел об этом. Ученый боялся, как бы Географическое общество в лице своего свежетатуированного ученого секретаря не подверглось насмешкам карикатуристов и газетных острословов.
Возвращение капитана Гранта на родину было отпраздновано шотландцами как событие общенародного значения, и Гарри Грант стал самым популярным человеком во всей древней Каледонии. Сын его Роберт сделался таким же моряком, как и он, как капитан Джон Манглс, и под покровительством Гленарвана работает над осуществлением отцовского проекта по созданию шотландской колонии на островах Тихого океана.
Жюль Верн
(1828–1905)
В Париж в 1848 году приехал двадцатилетний юноша, сын адвоката Пьера Верна из Нанта, крупного портового города на западном побережье Франции. Пьер Верн чрезвычайно гордился своей профессией и хотел непременно, чтобы его первенец Жюль, так же, как и он сам, стал юристом. Уступая желаниям родителей, молодой человек поступил в знаменитый французский университет Сорбонну на юридический факультет. Успешно сдав экзамены, он получил ученую степень лиценциата прав. Однако адвокатура нисколько не привлекала Жюля. Он твердо решил посвятить себя литературной деятельности. Подобно многим другим начинающим писателям, он бедствовал долгие годы, потому что отец, обманутый в своих ожиданиях, не захотел оказать ему никакой материальной поддержки.
Свой путь в литературе Жюль Верн нашел не сразу. Он писал сперва стихи, пьесы и рассказы, сочинял либретто для оперетт. Вскоре он вошел в писательскую среду, завязал знакомство с корифеями французской литературы — Виктором Гюго и знаменитым автором увлекательных исторических романов Александром Дюма-отцом. Но, несмотря на свою несомненную одаренность, молодой писатель долго не мог добиться признания читающей публики.
Однако время у него зря не пропадало. Ради хлеба насущного он занимался сплошь и рядом литературной поденщиной, но вместе с тем неотступно думал о произведениях совершенно особого, не существовавшего прежде рода. Он мечтал создать, по его собственному выражению, «роман о науке». Интересовала при этом Жюля Верна не сухая, унылая ученость.
Его влекла к себе наука, которая смело входит в жизнь, — наука, которая расширяет возможности человека и помогает ему разгадывать неразгаданное, делает доступными для него такие области действительности, такие отдаленные уголки, куда ранее немыслимо было проникнуть.
Еще мальчиком Жюль Верн не очень прислушивался к многословным велеречивым рассуждениям отца, уснащенным ссылками на статьи и параграфы законов. Но его родной город Нант был городом моряков и путешественников — и к их рассказам маленький Жюль, разумеется, не был равнодушен. Сохранились сведения о том, что одиннадцати лет он попытался было даже поступить юнгой на шхуну, отплывавшую в Индию. Правда, как сказали бы в наше время, по не зависящим от него обстоятельствам совершить это путешествие ему не удалось. Но романтика моря, любовь к географической карте и компасу навсегда вошли в его душу.
Годы жизни Жюля Верна были годами величайших географических открытий, годами грандиозных переворотов в науке и технике. Писатель не только жадно следил за всем этим — он сумел ввести весь этот материал, творчески преобразовав его, в свое искусство. На школьной скамье подросток Жюль, как и тысячи его сверстников, с восхищением читал и перечитывал «Робинзона Крузо» — бессмертное творение Даниэля Дефо, том за томом «глотал» романы Фенимора Купера. В своем творчестве Жюль Верн оставался верным привязанностям своего детства — и во многих, чуть ли не во всех его произведениях можно уловить отзвуки тем и образов этих замечательных писателей. Рано познакомился Жюль Верн и с книгами Эдгара По — писателя, у которого необузданный полет фантазии соединялся с умением удивительно тонко изображать силу человеческого ума, его способность логически мыслить и по отдельным разрозненным подробностям восстанавливать картину целого.
