Годзюон - Нина Гладкова
ФУРАНСУМАНИЯ
Фурансумания — распространенная японская болезнь.
В феврале Гиндзу наводняют тюльпаны, в основном белые и светло розовые. В паре с закаленными январскими нарциссами тюльпаны убеждают любого законченного реалиста в том, что на Гиндзе зимы нет. Картину разгара весны довершают два пышных дерева сливы возле ресторана L'Osjer. Сливы в самом цвету, белом и розовом. Размер и здоровье сливовых деревьев свидетельствуют о том, что они стоят у Лозьера вечность. На самом деле сливы просто сменили бонсай черной сосны, «вечно» растущей на том же самом месте в январе.
Из крутящихся дверей Лозьера выпорхнул француз-менеджер ресторана. Как бы невзначай, пробежал несколько шагов от двери. Мы раскланялись. На самом деле он увидел меня из холла и примчался. Я сразу поняла это по нарочитой рассеянности на лице в момент его появления. Бедняжка! Как же тебе скучно в желтой пустыне. Весь день, каждый день, год, уже пять лет, ты приколот к японскому «французскому» ресторану, настоящий порхающий француз. Последние пять лет ты ездишь домой, куда-то на юг Франции, только в короткий отпуск. Об этом ты рассказал нам, провожая после ужина. В «Максиме» тоже есть свой француз. Тоже южанин. Но жизнь из его тела уже испарилась, высохла на японской игле за 20 лет службы. Лозьеровский же француз пока живой. «Каждому французскому ресторану — своего француза!» — золотое правило для настоящего французского ресторана в Японии.
Французские рестораны, буланжри, магазины французской одежды, французский дух в оформлении уличных кафе, азиатская всякая всячина с французскими именами.
Франции в Японии немало. Токио изо всех сил стремится быть Парижем. В подражании японцы превосходят остальной мир. Подсмотренную идею бесконечно совершенствуют, так, что даже Hermes на Faubourg уже уступает своему токийскому тезке. Уступает как раз в том, что касается «настоящего французского шика». Ложку дегтя к меду французского шика добавляют сами французы. Например, на первом этаже магазина Hermes в Токио второй год работает француженка. Француженка похожа на толстого стриженого мальчика, которого ежедневно дразнят одноклассники. Оттого толстый мальчик становится еще толще и злее. От этой француженки память тянется к другим француженкам, во множестве виданным мной на рейсах Аэрофлота Токио-Париж и дальше, к самому Парижу. О-хо-хо-о-о, тебе, японский Токио, никогда не стать французским Парижем. В шикарных магазинах твоей Гиндзы невозможно найти толстых стриженых японок. И устрицы в твоих ресторанах не отдают гнильцой, как нередко случается в Париже. А воскресным утром ты не пахнешь крепкой негритянской мочой, как пахнет ей воскресный Париж. Etc, etc...
Местами мимикрия Токио под Париж абсолютна. Но даже и тогда Токио не похож на Париж. Почему? Потому что Токио — юный город младшей расы человечества. А Париж старый город исчезающей расы. Париж устал, устал от жизни, от славы. Он устал, он позволяет себе небрежность, он пахнет старостью. Гнильца и моча это запахи запущенной старости.
Раздумывая о том, что в Париже, возможно, будет легче стареть, захожу в стеклянный замок Hermes'a. Здание магазина «Hermes» в Токио сложено из стеклянных кирпичей и напоминает соты майского меда. «Стриженый мальчик» на месте, при встрече подает мне надушенный альбомчик новой коллекции каре «весна-лето 2003». Француженка жирной точкой завершает строчку в моих мыслях... Париж — долгоиграющая иллюзия человечества.
БЕЛЫЙ РИС, НЕЖНЫЙ ШЕЛК...
Иногда, по уграм, он готовит для меня японский завтрак. Варит белоснежный японский рис, что само по себе искусство. На тёплый рис кладёт красную икру. Получается вкусное японское солнце. Такой завтрак никогда не-надоедает.
Японский рис, как и японцы, это специфическое создание японских островов. Он отличается от американского, индийского или вьетнамского. Японский рис имеет совсем другой вкус и ярко отливает перламутром. Если въезжать в Японию через западные порты, то при посадке с самолёта видно множество блестящих, как стекло, рисовых полей со стоячей водой. Рис растёт в воде. Возле Токио тоже есть рисовые поля. Но для наших завтраков он всегда покупает рис с полей Ниигаты. Считает его самым лучшим. В Японии рис это еда, питьё, постель и красота, так как рисовую муку применяют в японской косметике, из рисовой соломки плетут татами, а из зерна варят и завтрак и саке.
Как-то в России, в гостях, за чаем и характерными женскими разговорами, моя собеседница сказала: «Что такое японская косметика — всего лишь рис!». Я не возражала. Да, это рис, шелк, и собственная тайна японской земли. Потому что кожа у подавляющего большинства токийских женщин — великолепная. Японки покупают очень много косметики. За то, что женщине необходимо пользоваться косметикой в Японии никого агитировать не нужно, и расходы на косметику — весомая статья семейного бюджета.
Насколько весомая? Витрины с японской косметикой в крупных магазинах в этом году радуют новым кремом с веселенькой ценой — семьдесят тысяч йен, почти семьсот долларов.
Косметических марок в Японии много. Самые уважаемые — две. Они известны во всём мире. Это Сисэйдо и Ка-нэбо. Канебо всегда пишет сдоё имя ромадзи — Kanebo, а на чеках Сисэйдо стоят три иероглифа. Первый «си» — капитал, второй «сэй» — рождаться и третий «доо» — храм.
В кафе «Сисэйдо» я почти каждый день пью чай с пирожными. А вот косметика Сисэйдо мне противопоказана — сразу краснеет кожа. Я покупаю Канебо. И при изготовлении косметики Канебо действительно используют рис. Значит, мне рис к лицу.
Вообще-то я пользуюсь косметикой от случая к случаю. Но, есть три вещи, без которых не могу обойтись. Первое — мыло, второе — духи, третье — помада. Среди оттенков японских помад, я пока не нашла подходящего мне цветового нюанса. Поэтому японской помадой я не пользуюсь. На сегодня лучшей помадой считаю Шанель. Но всё со временем меняется, как сейчас я меняю устоявшиеся духи.
Современный Токио применяет много японских классических ароматов и французских эссенций для ароматизации воздуха в помещениях. А вот духи для тела, на мой взгляд, использует ограниченно и очень экономно. Я заметила, что японские мужчины не переносят сильных ароматов. Ясно уловимый запах духов от женщины, это не по-японски. Хотя моего ограниченного опыта недостаточно для обобщений, но японцы,
