Рахул Санкритьяян - В забытой стране
Дхандас тоже трудился в поте лица. Когда надо было преодолеть быстрое течение, он вместе с носильщиками брался за веревку и тянул за собой лодку.
Даже я и то старался изо всех сил, но был так слаб физически, что от меня было мало проку. К тому же, насколько мне помнится, я начал ощущать усталость еще до того, как мы достигли устья Собата, а на третий день после того, как мы вошли в реку, у меня началась лихорадка, и я был вынужден принимать хинин.
Что же касается господина Чана, то он целыми днями спал, не обращая внимания на палящие лучи солнца. Я заметил в этом незаурядном человеке еще одно удивительное свойство — засыпать тогда, когда он считает это нужным. Бывали дни, когда он ничего не делал, только спал, хотя в другое время он мог трудиться подряд несколько суток, не смыкая глаз. Сан Чан говорил нам по этому поводу не раз: «Зачем спать, когда есть работа?», или же: «Отчего бы не поспать, если нечего делать?» Теоретически это высказывание Чана, возможно, правильно, но для простого смертного невыполнимо. Эта способность Чана спать и бодрствовать по целым суткам прежде всего объяснялась его необыкновенным здоровьем и выносливостью.
Я не хочу утомлять вас подробным описанием нашего путешествия по рекам и остановлюсь лишь на самом интересном.
Мы находились в Экваториальной Африке, в нескольких тысячах километров от Каира. Река стремительно неслась мимо берегов, покрытых скудной растительностью. В полдень солнце стояло прямо над головой и палило так сильно, словно задумало испепелить все живое. До песка нельзя было дотронуться. И такая жара держалась до глубокой ночи, а от захода и до восхода солнца нас донимали комары и москиты, и по утрам мы вставали с опухшими лицами. Впрочем, Чана все это мало трогало: он лишь подсмеивался над нами, сидя на носу лодки.
Поднимаясь вверх по течению, мы постепенно очутились в районе, покрытом лесами, в изобилии заселенными самыми разнообразными представителями животного мира. Мне никогда не приходилось видеть такого скопища птиц. Они сплошь покрывали все острова на реке, образуя шумные колонии, насчитывающие по нескольку тысяч штук в каждой. Хотя я и не естествоиспытатель, но все же узнал среди них фламинго, священного ибиса и цаплю-молотоглава. По берегам бродили стаи шакалов; однажды я видел, как дикий кабан, оказавшись среди них, свирепо бросился на врагов и разогнал их своими длинными и страшными клыками.
Мне никогда не забыть той ночи, когда я впервые услышал львиный рык. Мне показалось, что он раздался совсем близко от нас. Дрожа от страха, я разбудил Чана, который спал рядом со мной. Чан вскочил, присел на корточки и начал прислушиваться, напряженно вглядываясь в темноту своими слегка раскосыми глазами. Я смотрел на его круглое, с приоткрытым от напряжения ртом лицо, ожидая ответа. Наконец Чан кивнул головой в знак согласия.
— Да, это действительно лев, — спокойно сказал он, улегся в постель и тут же снова уснул как ни в чем не бывало.
У меня же мороз пробегал по коже. Я весь дрожал и был близок к обмороку. И вдруг я увидел, как ко мне приближается черная тень. Меня охватил такой ужас, что я не смог ни шевельнуться, ни закричать.
Тень подошла совсем близко, и при свете луны я узнал капитана Дхирендру: его козлиную бородку и орлиный нос. Капитан крался, низко пригнувшись к земле, с охотничьим ружьем в руке.
Он бесшумно скрылся в лесу, и вскоре раздался выстрел, всколыхнувший ночную тишину.
Из соседних зарослей поднялось множество птиц, и одновременно страшный рев потряс землю и разнесся эхом далеко вокруг. То был предсмертный крик льва.
Через мгновение наш лагерь наполнился шумом. Арабы кричали изо всех сил, суданцы бегали взад-вперед. И вот наконец из леса показался Дхирендра с ружьем под мышкой и сигарой во рту.
Дхирендра был старый охотник, но такой удачи, как в эту ночь, у него никогда еще не бывало. На следующий день он сказал нам, что ему очень хотелось бы доставить как-нибудь шкуру льва в туристский клуб, — это несомненно вызвало бы у всех изумление.
Через несколько дней после встречи со львом мы подплыли к деревне Аджак, жители которой оказали нам радушный прием. Они не советовали нам идти дальше на юг и сказали, что по ту сторону пустыни обитает многочисленное и сильное племя. Больше мы ничего не смогли узнать от них о лежавшей перед нами стране.
Оставив деревню Аджак позади, мы поплыли дальше, постепенно углубляясь в этот дикий лесной край. Русло реки становилось все уже, а течение — быстрей, и теперь уже всем нам приходилось тянуть бечеву.
Я никогда не забуду этого участка пути. У меня распухли ноги, и каждый шаг давался с большим трудом. На руках были мозоли, а плечи до крови натерты веревкой. Я обессилел, но не сдавался, и товарищи были восхищены мужеством и выдержкой, которые проявил я в эти трудные дни.
Тогда же я узнал еще одну замечательную черту в характере Чана. Несмотря на то что он трудился день и ночь, он всегда был весел и подбадривал нас, убеждая, что теперь уже немного осталось до деревни Нивак, описанной Шивнатхом Джаухри.
Я должен сказать вам, что в это время мы плыли уже не по реке Собат, а по одному из его притоков, которого вы не найдете ни на одной карте. Вокруг простиралась неровная, холмистая местность, лишенная всякой растительности.
Мы знали, что перед деревней должен быть водопад, и представьте себе наш восторг, когда однажды ночью, пытаясь при свете луны продвинуться вперед, мы услышали вдруг шум падающей воды.
Мы подвели лодки к водопаду и вытащили их на берег, предварительно сложив все вещи подальше от воды, после чего мы с капитаном Дхирендрой отправились в деревню Нивак, оказавшуюся совсем рядом. Нам было очень трудно договориться с жителями деревни, которые едва знали, что такое одежда. Туземцы испугались, увидев нас, хотя на меня, должен сознаться, они нагнали еще больший страх.
Капитан, не колеблясь и не выказывая ни малейшей боязни, подошел к толпе людей и, убедившись, что они не понимают ни арабского, ни других местных языков, на которых я попытался заговорить с ними, начал объясняться с помощью жестикуляции, которой, надо воздать ему должное, владел в совершенстве.
Мы подарили им несколько связок бус из искусственного жемчуга, чем заслужили их доверие. Потом в сопровождении толпы туземцев мы вернулись к реке и с их помощью перетащили лодки.
Вспоминая эти страшные дни, я все более удивляюсь самому себе. Направляясь в деревню, мы отдавали себе ясный отчет в том, что подвергаем себя смертельной опасности, и тем не менее я сумел взять себя в руки. Капитан Дхирендра, которому не раз приходилось встречаться со многими африканскими племенами, предупредил меня, что опаснее всего выказать свой страх перед ними, если же они увидят, что вы ничего не боитесь и смело разговариваете с ними, они отнесутся к вам с почтением и сделают все, о чем бы вы их ни попросили.
