Жюль Верн - Плавающий город (ill. Férat)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Несколько времени спустя я встретил капитана Корсикана и рассказал ему обо всем случившемся. Мы решили еще тщательнее следить за действующими лицами этой драмы, развязка которой могла быть очень печальной.

В этот день ожидали появления парохода «Australasian», шедшего из Нью-Йорка в Ливерпуль. Он вышел из Америки в среду утром и теперь должен был встретиться с нами, однако его не было видно.

Около 11 часов англичане устроили подписку в пользу раненых матросов, из которых многие не могли еще подняться с коек. Подписка эта вызвала крупные недоразумения и даже ссору между некоторыми пассажирами.

В полдень было вывешено следующее объявление:

Жених и невеста с неудовольствием прочли это объявление.

Желая хоть сколько-нибудь развлечь своих пассажиров, капитан Андерсон устроил гимнастические упражнения. Около него собралось с полсотни людей, не знавших, что делать от скуки. Каждый из этих импровизированных гимнастов, вооружившись палкой, тщательно подражал всем движениям капитана, не позволяя себе проронить ни единого слова.

Вечером был назначен новый «entertainment», но я не присутствовал на нем, так как мне уже начали надоедать эти однообразные развлечения.

Поднявшись на палубу, я стал любоваться небом, усыпанным мириадами звезд. Несмотря на то, что начиналась качка и море шумело, предвещая дурную погоду, небо было великолепно. На горизонте красовалось созвездие Пегаса. Плеяды поднимались вслед за Близнецами. Телец смотрел на Вегу, недалеко от нее, как ряд бриллиантов, горел Северный Венец. От качки казалось, что созвездия эти двигаются, При каждом колебании корабля грот-мачта описывала дугу от Большой Медведицы до Орла, Луна низко стояла на горизонте, и край ее как будто погружался в воду.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Ночь была бурная. Корабль немилосердно качало. То и дело раздавался грохот падавшей мебели. Ветер все усиливался.

Около шести часов я с большим трудом поднялся на палубу. Доктор Питферж был уже там. Усевшись спиной к ветру и зацепившись правой ногой за решетку, он делал мне знаки головой, так как руками он крепко держался. Ползком добрался я до него и, уцепившись тоже за перила, поместился рядом с ним.

— Однако и не везет же «Грейт-Истерну», — громко сказал он, — точно по особому заказу для него был приготовлен циклон.

За ветром я не расслышал всего сказанного доктором, но слово «циклон» ясно долетело до меня.

Всем известно, как ужасны эти бури, называемые ураганом в океане, самумом в пустыне и тифоном в китайских морях, — бури, которые угрожают опасностью даже самым большим кораблям.

— Катастрофы нам не миновать! — повторял доктор. Кругом ничего не было видно. Около семи часов поднялась ужасная буря. Волны вздымались все выше и выше, корабль невыносимо качало.

— Из нашего теперешнего положения есть два выхода, — сказал доктор с апломбом опытного моряка. — Один из них — это остановка, другой же — поворот назад; но капитан Андерсон не сделает ни того, ни другого.

— Почему? — спросил я.

— Да просто потому, что с «Грейт-Истерном» должно случиться несчастье.

Я оглянулся и увидел капитана, его помощника и старшего инженера. Завернувшись в кожаные плащи и крепко держась за перила, они стояли на мостике. Их то и дело окатывало брызгами с головы до ног. Капитан, по обыкновению, улыбался; помощник смеялся, показывая свои белые зубы, оба они, казалось, нисколько не смущались тем, что корабль чуть не переворачивался вверх дном.

Меня поражала настойчивость, которую капитан проявлял в борьбе со стихией. К половине восьмого океан принял ужасающий вид. Что-то величественное было в борьбе колосса с волнами. Я не мог оторваться от дивного зрелища, и мне стало понятно упорство капитана в этой неравной борьбе. Но я забывал, что нет ничего, созданного человеческими руками, что могло бы устоять против бесконечного могущества моря. И как бы ни был велик и силен наш паровой корабль, он все-таки должен был в конце концов отступить перед бурей.

Около восьми часов вдруг раздался страшный удар — это громадный шквал ударил в передний бакборт корабля.

— Вот так-так, — сказал доктор, — это уже не пощечина, а настоящий удар кулаком!

Как оказалось, «удар кулаком» не прошел для нас без последствий; на поверхности волн появились большие куски дерева. Я никак не мог понять, были ли это части нашего или же останки другого судна. По команде капитана «Грейт-Истерн» сделал четверть поворота, чтобы обойти осколки, могущие попасть в колесо. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что волной унесло обвесы с левого борта, которые, однако, находились в пятидесяти футах от поверхности моря. Несмотря на удары, «Грейт-Истерн» бойко шел вперед. Надо было как можно скорее убрать обломки, загромождавшие переднюю часть корабля, и для этого необходимо было повернуть, но капитан ни за что не хотел отступать. Офицер и несколько матросов были отправлены для очистки палубы.

— Ну, быть беде! — сказал доктор. Прижавшись к подножию мачты, мы следили сквозь туман за удалявшимися моряками. Вдруг новый шквал, сильнее первого, с яростью бросился на корабль, открыл брешь в фойтборте, оторвал металлическую доску, которая покрывала битенги, разбил перегородки левого борта и унес их за собой.

Люди были отброшены назад. Офицер с трудом поднялся на ноги, но, увидя матроса, лежащего в бессознательном состоянии на лапе якоря, бросился к нему; взвалив на плечи, он понес его в лазарет. В трюме было около четырех футов воды. Море покрылось новыми обломками, между которыми плавало несколько тысяч кукол, которые мой соотечественник собирался распродать в Америке. Все эти маленькие фигурки, выброшенные морем из ящиков, прыгали по волнам; при других условиях эта сцена могла бы рассмешить, но теперь было не до того, так как течь все усиливалась и корабль рисковал затонуть.

— Прекрасно, — сказал доктор, в то время как шквал сорвал и унес шляпу с его головы.

Продолжать путешествие в таком состоянии корабль не мог; дальнейшее сопротивление морю было бы безумием, и корабль походил бы на человека, желающего плавать по волнам с открытым ртом.

Капитан Андерсон наконец понял это. Подбежав к маленькому рулевому колесу, он стал сам управлять кораблем. Пар тотчас же наполнил задние цилиндры, румпель повернулся по ветру, и колосс, лавируя, как лодка, побежал от бури.

Обычное спокойствие капитана покинуло его, и он с гневом воскликнул: