Жюль Верн - Путешествие и приключения капитана Гаттераса
— …и не позволял видеть бриг, — добавил доктор. — Если мы не заметили взбиравшегося на борт незнакомца, то как же он мог бы увидеть «Форвард» среди тумана?
— Конечно, нет, — заметил Джонсон.
— А я все-таки не отказываюсь от своего предположения, — настаивал доктор. — Что вы думаете о нем, Шандон?
— Я допускаю все, что угодно, только не то, что этот человек находится на бриге, — горячо ответил Шандон.
— Вероятно, — добавил Уолл, — среди матросов есть человек, получивший инструкции капитана.
— Возможно, — сказал доктор.
— Но кто же именно? — спросил Шандон. — Я давно уже знаю всех своих матросов.
— Кто бы он ни был, — ответил Джонсон, — человек или сатана, но его примут с честью. Но из его письма можно извлечь другого рода приказание, или, вернее, указание.
— Какое же? — спросил Шандон.
— Что мы должны отправиться не только к заливу Мелвилла, но даже в пролив Смита.
— Это верно, — подтвердил доктор.
— В пролив Смита, — машинально повторил Шандон.
— Поэтому очевидно, — продолжал Джонсон, — что «Форвард» отправляется не на поиски Северо-Западного прохода, так как мы оставим влево единственный ведущий к нему путь — пролив Ланкастера. Это обещает нам опасное плавание в неисследованных морях.
— Да, пролив Смита, — сказал Шандон, — это тот самый путь, по которому шел в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году американец Кейн. Но какие опасности встречал он на пути! Долгое время Кейна считали погибшим в этих суровых краях. Впрочем, если нужно туда отправиться, что ж — мы пойдем! Но интересно знать, до какого места? Неужто до самого полюса?
— А почему бы и не до полюса? — вырвалось у доктора.
При одной мысли о такой безумной попытке Джонсон пожал плечами.
— Вернемся к нашему капитану, — начал Джемс Уолл. — Если он существует, то может ждать нас только на Диско или в Упернивике, на Гренландском побережье. Впрочем, это выяснится через несколько дней.
— Вы сообщите содержание письма экипажу? — обратился доктор к Шандону.
— На месте господина Шандона я не стал бы этого делать, — сказал Джонсон.
— А почему? — удивился Шандон.
— Потому что все это так таинственно и фантастично, что может удручающе подействовать на матросов. В нашей экспедиции и без того много странного, и они со страхом думают о будущем. Если же ко всему этому присоединится что-то сверхъестественное, то в критическую минуту нам нельзя будет рассчитывать на экипаж. Что вы скажете на это, господин Шандон?
— А вы, доктор, как полагаете? — спросил Шандон.
— По-моему, Джонсон прав, — ответил доктор.
— А вы, Джемс?
— Мне ничего не остается, — оказал Уолл, — как присоединиться к мнению этих господ.
Несколько минут Шандон размышлял, потом внимательно перечел письмо.
— Господа, — сказал он, — как ни основательно ваше мнение, я не могу принять его.
— Почему же, Шандон? — спросил доктор.
— Потому что изложенные в письме инструкции чрезвычайно точны. Мне приказано объявить экипажу благодарность капитана. До сих пор я слепо исполнял его распоряжения, каким бы путем их ни получал, а потому и на этот раз я не могу…
— Однако… — начал было Джонсон, боявшийся вызвать волнение среди матросов.
— Я вполне понимаю, почему вы так настойчивы, дорогой Джонсон, — прервал его Шандон, — но потрудитесь прочесть: «…и просит вас объявить экипажу его благодарность».
— В таком случае, исполняйте полученные вами приказания, — покорился Джонсон, строгий блюститель дисциплины. — Прикажете собрать экипаж?
— Прошу вас, — сказал Шандон.
Весть о письме капитана быстро разнеслась по бригу. Матросы немедленно собрались на палубе, и Шандон громко прочел таинственное письмо.
Матросы выслушали в мрачном молчании, потом разошлись, делая тысячи различных предположений. Клифтон дал волю своему суеверному воображению. Приписывая собаке-капитану участие в этом деле, он при встрече с догом отдавал ему честь.
— А что я вам говорил? — твердил он матросам. — Сами видите, этот пес умеет писать!
Никто ему не возражал, даже плотник Бэлл, и тот ничего не мог сказать в ответ.
Тем не менее всем было ясно, что хотя капитана с ними нет, его тень или его дух присутствует на бриге. Самые благоразумные из матросов воздерживались от каких бы то ни было предположений.
Первого мая, в полдень, наблюдения показали 68° широты и 56°32′ долготы. Потеплело, и термометр стоял на -25°F (-4°C).
Доктор забавлялся, глядя на проделки белой медведицы, игравшей с двумя медвежатами на краю берегового припая. Сопровождаемый Уоллом и Симпсоном, Клоубонни попробовал было преследовать их на шлюпке; но медведица, не отличавшаяся геройством, проворно убралась со своим потомством, и доктору пришлось отказаться от охоты.
При попутном ветре ночью бриг прошел мыс Чидли, и вскоре высокие горы Диско показались на горизонте. Затем миновали залив Годхавн, где находилась резиденция датского генерал-губернатора. Шандон не счел нужным останавливаться, и «Форвард» оставил позади себя каяки эскимосов, пытавшиеся подойти к бригу.
Остров Диско известен также под именем острова Кита. Отсюда 12 июля 1845 года сэр Джон Франклин отправил в адмиралтейство свое последнее донесение. К этому же острову пристал 27 августа 1859 года, на обратном пути в Англию, капитан Мак-Клинток, привезший несомненные доказательства гибели экспедиции Франклина.
Доктор обратил внимание на совпадение этих двух фактов; на него нахлынули печальные воспоминания. Но в скором времени горы Диско скрылись из виду.
У берегов громоздились бесчисленные айсберги из тех, что даже во время оттепелей не отделяются от берега; вершины их были самых причудливых форм.
На следующий день, к трем часам, на северо-востоке показался Сандерсон-Хоп; земля осталась вправо от брига, на расстоянии пятнадцати миль. Горы были темно-красного оттенка. Вечером киты из семейства полосатиков, с плавником на спине, резвились среди плавающих льдин, выбрасывая фонтаны воды.
Ночью с 3 на 4 мая доктор в первый раз наблюдал, как солнце в полночь касается линии горизонта, не опускаясь за него своим лучезарным диском. Начиная с 31 января, оно стало описывать на небе все более длинные дуги, и теперь круглые сутки было светло.
Людей непривычных удивляет и даже утомляет этот постоянный свет. Трудно поверить, до какой степени ночная темнота необходима для наших глаз. Доктор очень страдал от этого беспрерывного света, который делался еще ослепительнее вследствие отражения солнечных лучей от ледяных полей.
