Жюль Верн - Таинственный остров
Инженер тотчас собрал товарищей и сообщил им, что острову грозит величайшая опасность, которую никакие силы человеческие предотвратить не могут.
— Друзья мои, — сказал он, и в голосе его слышалось глубокое волнение, — остров Линкольна не принадлежит к числу тех геологических образований, которые просуществуют столько же, сколько и весь земной шар. Он обречен на более или менее близкое разрушение, причина его гибели находится в нем самом, и ничто не спасет его.
Колонисты переглянулись, потом недоуменно посмотрели на Сайреса Смита, — они не поняли всего смысла его слов.
— Объясните яснее, Сайрес, — сказал Гедеон Спилет.
— Сейчас объясню, — ответил Сайрес Смит. — Я передам вам то, что капитан Немо сказал мне наедине в нашей краткой беседе.
— Капитан Немо? — воскликнули колонисты.
— Да. Он хотел перед смертью оказать нам последнюю услугу.
— Последнюю? — повторил Пенкроф. — Последнюю услугу? Вот увидите, даже и после смерти он еще не раз придет нам на помощь.
— Но что же вам сказал капитан Немо? — спросил журналист.
— Знайте, друзья, — ответил инженер, — что остров Линкольна отличается своим строением от других островов Тихого океана: недра его образованы так, что рано или поздно подводная его часть должна развалиться.
— Развалиться? Это остров-то Линкольна развалится? Полно вам! — недоверчиво произнес Пенкроф и при всем своем почтении к Сайресу Смиту пожал плечами.
— Слушайте внимательно, Пенкроф, — продолжал инженер. — Вот что установил капитан Немо и что я сам заметил вчера, осмотрев пещеру Даккара. Пещера идет под островом вплоть до самого вулкана и отделена от центрального его очага лишь стеной, замыкающей грот. Но вся эта стена испещрена трещинами, и сквозь них уже проникают сернистые газы, образующиеся внутри вулкана.
— И что же? — нахмурившись, спросил Пенкроф.
— А то, что под давлением этих газов трещины увеличиваются. Базальтовая стена раскалывается, и через некоторое время, быть может очень скоро, в трещины хлынет морская вода, заполняющая пещеру.
— Отлично! — произнес Пенкроф, пытаясь, как всегда, пошутить. — Вода потушит огонь в вулкане, и все будет кончено!
— Да, все будет кончено! — сказал Сайрес Смит. — В тот день, когда сквозь брешь в стене море хлынет в центральный очаг вулкана, а оттуда — в глубинные недра острова, где кипят расплавленные породы, в тот день, Пенкроф, остров Линкольна взорвется, как взорвалась бы Сицилия, если б в Этну хлынуло Средиземное море.
Колонисты ничего не ответили на это категорическое утверждение инженера. Все поняли, какая страшная опасность им угрожает.
И надо сказать, Сайрес Смит нисколько не преувеличивал опасности. Многим уже приходила мысль, что, может быть, удалось бы потушить действующие вулканы, открыв доступ воде в их раскаленные недра, а ведь почти все вулканы высятся на берегах морей или озер. Но такие фантазеры не знали, что тогда бы часть земного шара взлетела на воздух, словно паровой котел, в котором вдруг от внезапного перегрева возросло бы давление пара. Устремившись в замкнутую раскаленную среду, температура которой достигает нескольких тысяч градусов, вода мгновенно обратилась бы в пар, и он вырвался бы наружу с такой силой, что сокрушил бы любую оболочку.
Итак, не подлежало сомнению, что острову грозит ужасный конец, что близится час его уничтожения, — все зависит от того, сколько еще продержится базальтовая стена в пещере Даккара. Тут уж речь идет не о месяцах, не о неделях — речь идет о днях, может быть даже часах!
Первым чувством, охватившим колонистов, была глубокая скорбь. Они не думали об опасности, угрожавшей им, а о неминуемой гибели острова, где они нашли приют, о разрушении того края, который они стремились сделать цветущим и мечтали обратить его в рай земной. Сколько бесполезно затрачено сил! Сколько трудов пойдет прахом!
Пенкроф не мог сдержаться и заплакал; крупные слезы катились у него по щекам, он даже не пытался их скрыть.
Беседа продолжалась еще некоторое время, обитатели острова Линкольна обсуждали, есть ли для них еще какая-нибудь возможность спастись. И в заключение единодушно решили, что нельзя терять ни минуты, надо как можно скорее построить и оснастить корабль, сделать это с молниеносной быстротой, потому что это их единственный шанс на спасение.
Всех поставили работать на верфи. Зачем теперь жать хлеб, убирать урожай, охотиться, умножать запасы провианта, собранные в Гранитном дворце… Того, что хранилось на складе и в кладовых, могло с лихвой хватить для самого долгого плавания на корабле. Необходимо было только одно: чтоб судно оказалось готовым до того, как разразится неизбежная катастрофа.
Итак, работы возобновились и велись с лихорадочной быстротой. К 23 января наполовину уже была закончена обшивка судна. В тех явлениях, какие происходили на вершине вулкана, как будто не было перемен. По-прежнему из кратера вырывались облака пара, дым, языки пламени и раскаленные докрасна камни. Но в ночь с 23 на 24 января, под напором лавы, поднявшейся до верхнего яруса вулкана, с него сорвало конусообразную вершину, похожую на шапку. Раздался невероятный грохот. Колонисты подумали, что остров разваливается, и бросились вон из Гранитного дворца.
Было около двух часов ночи.
Все небо полыхало огнем. Верхний конус высотой в тысячу футов, а весом в миллиарды фунтов низвергся на остров, и земля задрожала. К счастью, он наклонен был к северу и поэтому упал на равнину, покрытую песками и туфом, пролегавшую между горой и морем; кратер вулкана, широко разверзший теперь свое жерло, метал в небо багровое пламя, и в воздухе словно разливалось зарево пожара. Вздувшийся поток лавы, переливаясь через край новой вершины, словно вода из переполненной чаши, потек длинными каскадами, и по склонам вулкана как будто поползли тысячи огненных змей.
— Кораль! Кораль! — в ужасе воскликнул Айртон.
В самом деле: у нового кратера был иной наклон, лава потекла в сторону кораля и, следовательно, несла с собою гибель плодородной части острова, истокам Красного ручья и лесу Жакамара.
В ответ на вопль Айртона колонисты кинулись в конюшню, где стояли онагры. Мгновенно запрягли тележку. У всех была одна мысль: мчаться в кораль, выпустить запертый там скот.
Еще не было трех часов утра, когда они подъехали к коралю. Оттуда неслось дикое мычание и блеяние, свидетельствовавшее о панике, охватившей муфлонов и коз. Со склона ближнего отрога надвигался пылающий поток расплавленной массы, он уже извивался по лугу, подбираясь к ограде кораля. Айртон распахнул ворота, и обезумевшие животные бросились из них во все стороны.
