Жюль Верн - Дети капитана Гранта
— Что именно, Том?
— Я хочу оказать, — ответил Том Аустин, — что когда боцман узнал на следующий день, куда держит курс «Дункан»…
— Как? — вскричал Гленарван. — Значит, Айртон на борту яхты?
— Да, сэр.
— Айртон здесь! — повторил Гленарван, глядя на Джона Мангльса.
— Судьба! — ответил капитан.
В течение одной секунды в мозгу обоих путешественников мелькнуло, как молния, воспоминание о поведении Айртона, о задуманной им измене, о ранении Гленарвана, о покушении на жизнь Мюльреди, о страданиях экспедиции, заведённой в болота Сноуи, — всё прошлое этого преступника пронеслось перед их умственным взором. А теперь по странному стечению обстоятельств, этот негодяй оказался в их власти!
— Где он? — живо спросил Гленарван.
— В каюте на носу, под стражей, — ответил Том Аустин.
— Почему вы его арестовали?
— Потому, что, узнав, что яхта держит курс на Новую Зеландию, Айртон пришёл в бешенство, умолял меня переменить курс, угрожал мне, наконец пытался подбить на бунт моих матросов. Я понял, что это опасный человек, и решил принять свои меры предосторожности…
— И с тех пор?..
— С тех пор он заперт в каюте и не выходит из неё.
— Отлично сделали, Том.
В эту минуту Гленарвана и Джона Мангльса позвали в кают-компанию. Завтрак, о котором они так мечтали на берегу, был подан. Они сели за стол, ничего не сказав своим спутникам об Айртоне.
Но после завтрака, когда все набрались сил, Гленарван сообщил, что бывший боцман находится на судне и что он собирается допросить его.
— Надо ли мне присутствовать при этом допросе? — спросила Элен. — Признаюсь вам, дорогой Эдуард, что мне очень тяжело будет видеть этого несчастного.
— Это будет очная ставка, Элен, — ответил Гленарван. — Я прошу вас остаться. Нужно, чтобы Бен Джойс видел перед собой всех жертв своего предательства!
Элен уступила. Мэри Грант и она сели рядом с Гленарваном. Майор, Паганель, Джон Мангльс, Роберт, Мюльреди, Вильсон и Ольбинет стали возле него. Том Аустин и весь экипаж яхты заняли места в глубине каюты. Не понимая ещё, что происходит, все хранили глубокое молчание.
— Приведите сюда Айртона, — приказал Гленарван.
Глава восемнадцатая
Айртон или Бен Джойс?
Айртон вошёл в кают-компанию. Твёрдыми шагами он подошёл к столу. Вид его не был вызывающим, но и ни малейших признаков смущения нельзя было прочесть на его лице. Очутившись перед Гленарваном, он скрестил руки на груди и молча ждал начала допроса.
— Айртон, — сказал Гленарван, — вот мы и встретились снова на борту того самого «Дункана», который вы хотели передать каторжникам из шайки Бена Джойса!
При этих словах губы бывшего боцмана слегка дрогнули. Его невозмутимое лицо слегка покраснело. Это не были угрызения совести — это была краска стыда за неуспех задуманного предприятия. Айртон покраснел оттого, что в качестве пленника стоит на палубе судна, которым надеялся командовать.
Но он ничего не ответил Гленарвану. Тот терпеливо ждал. Айртон упорно хранил молчание.
— Говорите Айртон, — сказал Гленарван. — Что вы можете ответить?
Айртон колебался. Лоб его избороздили морщины. Потом он спокойно ответил:
— Мне нечего сказать вам, сэр. Я был настолько глуп, что позволил арестовать себя. Поступайте со мной, как вам заблагорассудится.
С этими словами бывший боцман повернулся к берегу, видневшемуся на западе, и сделал вид, что ему глубоко безразлично всё происходящее вокруг. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он совершенно непричастен к важному делу, обсуждавшемуся в кают-компании.
Но Гленарван решил не давать воли гневу. Во что бы то ни стало он должен был выяснить некоторые загадочные обстоятельства из биографии Айртона, особенно относящиеся к тому периоду его жизни, когда он был связан с Гарри Грантом, и «Британией».
Поэтому, подавив раздражение, Гленарван заставил себя говорить совершенно спокойным голосом.
— Я полагаю, Айртон, — продолжал он, — что вы не откажетесь ответить на несколько вопросов, которые я вам предложу. Но прежде всего скажите, как вас следует называть — Айртоном или Беном Джойсом? И были ли вы когда-нибудь в действительности боцманом на «Британии»?
Айртон невозмутимо смотрел на берег, как будто не слышал вопросов.
— Не скажете ли вы мне хотя бы, когда вы расстались с «Британией» и почему вы очутились в Австралии?
То же молчание, тот же безразличный вид.
— Слушайте меня внимательно, Айртон, — продолжал Гленарван. — В ваших интересах отвечать мне. Единственное, что может облегчить вашу участь, — это откровенное признание. В последний раз спрашиваю, будете ли вы отвечать на мои вопросы?
Айртон повернулся лицом к Гленарвану и посмотрел ему прямо в глаза.
— Видите ли, сэр, — сказал он, — мне нечего вам отвечать. Не моё дело обвинять самого себя. Пусть этим займётся суд.
— За доказательствами вашей вины далеко ходить не придётся, — ответил Гленарван.
— Вы говорите, что доказательства будет легко собрать? — ироническим тоном спросил Айртон. — По-моему, вы ошибаетесь, сэр. Я убеждён, что самый проницательный судья станет в тупик, разбирая моё дело. Кто сможет объяснить, как я очутился в Австралии, раз капитана Гранта не будет на суде? Кто докажет, что я и разыскиваемый полицией Бен Джойс — одно лицо, раз полиция никогда не видела меня, а мои сообщники находятся на свободе? Кто, кроме вас, сможет обвинить меня не только в преступлении, но даже в самом невинном проступке? Кто сможет доказать, что я пытался завладеть этим судном и передать его беглым каторжникам? Никто! Слышите вы, никто! Вы подозреваете меня — отлично, но для того, чтобы осудить человека, одних подозрений недостаточно, — нужны доказательства! А доказательств у вас нет, и пока вы их не добудете, я останусь Айртоном, боцманом трёхмачтовика «Британии»!
Айртон, говоривший с большим жаром, снова напустил на себя равнодушный вид, окончив свою тираду.
Он, очевидно, предполагал, что, получив такой ответ, Гленарван прекратит допрос. Но Гленарван снова заговорил:
— Я не судья, Айртон, и не веду следствия. Это не моё дело. Не мешает вам уяснить себе наши точные взаимоотношения. Я не собираюсь выпытывать у вас признания, которые могут вам повредить в дальнейшем. Это, повторяю, дело суда. Но вы знаете, какие поиски я предпринял, и можете одним словом навести меня на утраченный след. Будете ли вы отвечать?
Айртон покачал головой с видом человека, твёрдо решившего молчать.
