Аркадий Фидлер - Горячее селение Амбинанитело
А белый человек? С ним не так-то просто. Он не выращивает рис, он не обладает кротостью растений, он лишен благоразумия первобытных людей.
ЧЕТЫРЕ ЧАСА ПОПОЛУДНИ
В долине это час разрядки и отдыха. Солнце покидает зенит и клонится к западу. Мучительная жара спадает. Мягкое дыхание все более и более бодрящего воздуха проносится вокруг хижины, и человек с облегчением начинает дышать. Окраска предметов, померкнувших при блеске полуденного солнца, снова приобретает яркость. Среди листвы весело расшумелись проснувшиеся птицы.
Почти ежедневно в это приятное время я приглашаю нескольких соседей посидеть и поболтать. Угощаю их крепким сладким чаем и сухарями, к великому огорчению повара Марово, возмущенного моим расточительством. Замкнутость гостей преодолеваю стаканчиком рома. С приходом учителя Рамасо, который хорошо переводит с французского на мальгашский и наоборот, разговор оживляется.
Больше всего меня интересуют мальгашские нравы. Гости охотно и подробно рассуждают на эту тему, но не часто могут объяснить то или иное явление. Основное в их религии не вера в наивысшее существо — бога-создателя, о котором они имеют весьма смутное представление, а культ предков, развитый здесь не меньше, чем у китайцев. Умершие становятся духами лоло; некоторые духи воплощаются в живых зверей, другие в ночных бабочек, но все они, невидимые, находятся вблизи людей и следят за их поведением. Вся без исключения общественная жизнь мальгашей подчинена духам. Они якобы издают тысячи правил и фади, то есть запретов, которые руководят каждым поступком человека, в особенности его поведением. Правила и фади окружают мальгаша со всех сторон, от рождения до самой смерти, и горе тому, кто вольно или невольно воспротивится им: духи предков отомстят провинившемуся, на его голову падут все несчастья. Только искреннее раскаяние, только настойчивая мольба — фадитра могут смягчить гнев духов. Фади для жителей Мадагаскара то же, что табу для полинезийцев.
— А фади для всех мальгашей одинаково?
— Нет, — каждое племя имеет собственное фади, распространяемое на членов этой общины. Но роды, семьи и даже отдельные люди имеют еще свои собственные фади, отличные от других. Рисовое поле у подножия горы Амбихимицинго — фади только для рода заникавуку.
— А кто устанавливает фади? Как они возникают? Где их источник?
Вопрос щекотливый, и большинство моих гостей считает, что фади ввели духи предков.
В истории рисового поля, о котором рассказывалось выше, вопрос ясен, — всем известно, как возникло фади. Но другие?
— Источники?.. — говорит кто-то из стариков. — Источники, откуда черпается мудрость племени, трудно обнаружить, они ушли в глубину прошлого. Ты видишь, вазаха, большую реку Антанамбалану? Течет огромная масса воды, но ведь образовалась она в горах из тысячи мелких, неизвестных источников. Нет человека, который сосчитал бы их и изведал. Как не изведана эта река, так не изведано наше фади…
В разговор вступает учитель Рамасо и рассказывает о значении фокон'олоны. Фокон'олона — административный совет деревни. Все взрослое население деревни выбирает старшину, который занимается всеми общественными делами и благосостоянием односельчан. В старину фокон'олона была важной общественной организацией у мальгашей. Французы, завоевав Мадагаскар, отменили ее. Но сейчас французские власти снова восстановили фокон'олону как самое низшее и основное звено колониальной администрации. В древние времена, когда фокон'олона в первую очередь защищала интересы всей деревни и имела громадный опыт в бытовых делах, она, несомненно, создавала правила и запреты, которые со временем приобретали божественные свойства и важность теперешних фади.
Конечно, в Амбинанитело тоже есть фокон'олона. Возглавляет ее староста
— мпиадиды, что буквально значит «стерегущий подчинение законам».
— А кто ваш мпиадиды? — спрашиваю.
— Безаза, — отвечает Рамасо.
— Жаль, что он ко мне не заходит. Нужно будет его пригласить.
— Безаза, — шепчет мне на ухо Джинаривело, — теперь глава рода цияндру.
— А, тогда другое дело…
Гостям надоело слушать о мальгашских делах, и, когда учитель закончил рассказ а значении фо-кон'олоны, они попросили меня рассказать о Европе. Их постоянное удивление вызывает магический белый пух — снег.
Жители Амбинанитело никогда не видели и не увидят снега. Здесь круглый год стоит тропическая жара, достигающая тридцати градусов в тени, и только иногда, в более холодные ночи, она спадает до двадцати пяти. Рассказ о зимнем пейзаже в Польше вызывает у моих гостей трепет восторга и ужаса. Они не могут представить поля, покрытые слоем снега, обнаженные деревья, кусты, сгибающиеся под снежным покровом.
Так же им непонятно, что такое лед. Ведь это невероятно, чтобы река превратилась в твердую глыбу, по которой можно ходить, как по земле, и что при этом ужасно холодно.
— Вы подумайте! — воскликнул один из гостей. — На реке Антанамбалана — лед, и мы можем переходить по ней на другую сторону, в Рантаватобе, как по суше.
Да это же сказка! Вымысел! Неплохая шутка!..
Все хохочут, но склонны признать, что в далекой Европе действительно свирепствует такой удивительный климат.
А учителя Рамасо больше всего интересуют политические и общественные взаимоотношения в Европе. Какие государства сейчас в дружбе или ссоре, как живут рабочие, действительно ли сейчас столько безработных, как об этом доходят слухи? Но и он, видевший только город Тананариве с населением в сто тысяч человек, не может понять, что есть многомиллионные города и люди там не умирают с голоду, даже если происходит заминка в доставке продовольствия.
— Многие там голодают, но только по другой причине.
Рамасо внимательно посмотрел на меня и, подумав, спросил:
— А вы были в Советском Союзе?
— Нет.
Один из гостей, Манахицара, относится ко мне дружески. У него густая шевелюра и поэтическая душа. Если Джинаривело поклонник леса, то Манахицара весь во власти легенд о лесах и лесных обитателях. Он знает их столько, что мог бы выкладывать целыми днями. Сейчас он пытается рассказать сказку о смерти крокодила, но другие мешают ему, они предпочитают узнать о Европе. В водах Мадагаскара водится такое множество крокодилов, что они стали истинным бедствием для населения. Многочисленные рассказы о них поучительны и дают представление об интеллекте местного жителя. Я заступаюсь за Манахицару и прошу начать рассказ. Дважды просить его не приходится.
Один крокодил был королем реки, а все другие звери в воде и на суше должны были платить ему дань. Никогда не было известно, кто из подданных достоин очередной чести быть сожранным своим владыкой, чья жизнь будет принесена в жертву королю. Но однажды крокодил испустил дух. Повсюду, на реке и на земле, слышались вопли, как это всегда бывает, когда умирает король. Все живое сбежалось, чтобы поплакать над мертвым телом и устроить достойные королевского величества похороны. И только жаба не явилась. Не захотела плакать. Звери, возмущенные таким неуважением к праху, послали делегацию с требованием немедленно прибыть к месту, где находятся останки. «Пожалуй, я приду, — ответила жаба, — но только на похороны». В день погребения собралась громадная толпа. Все звери подходили к покойнику, били челом и провозглашали славу крокодилу. Настала очередь жабы. Она приблизилась и смело крикнула: «О, какую огромную тушу мы выкормили, э-э-э! О, какой мощный хвост нас хлестал! О, какие длинные зубы пожирали нас, э-э-э! Теперь уже ничего нам не сделает мерзкий обжора! Теперь нам ничто не страшно!» Услыхав такие дерзкие слова, звери задрожали от страха и что есть силы бросились удирать. Все ждали, что дух крокодила вот-вот лишит жизни богохульную жабу, но ничего не случилось. Это она, независимая душа, была настоящей королевой реки. Могущество умершего крокодила было создано страхом других животных.
