Юрий Усыченко - Белые паруса. По путям кораблей
Впрочем, песчаных лужаек попадалось мало. Почти все дно нарядным ковром покрывали водоросли. Медленно колыхалась, вытянувшись по течению, цистозира, достигающая в длину более метра; красная филлофора и «морская трава» — зостера давали приют в своих джунглях легиону рачков, морских игл, зеленушек, морских коньков и другой шушеры, которой кишит прибойная полоса. Скорпена — морской ерш — с мрачным и злым видом выглядывала из скалистой расщелины, отыскивая, на кого кинуться. Среди поля светло-зеленой ульвы — «морского салата», росли красные и зеленые актинии, замечательные цветы Нептунова царства, венчики их непрерывно шевелились. Черные мидии гроздьями облипали камни.
Михаил вспомнил о деле, только увидев, что Костя, который плыл справа метрах в трех, круто пошел вниз, ухватился за обросший мидиями и водорослями камень. Дернул камень, стараясь оторвать от дна.
«Чего он?» — подумал Михаил, следуя за товарищем.
«Берись и ты, помогай», — знаком показал тот.
Михаил помахал рукой: дескать, не стоит возиться, зачем тебе. Костя не успокаивался. С силой взяв Михаила за руку, положил ее на камень. Волей-неволей пришлось подчиниться. Дернули камень, оторвав его от дна. Взвилось и медленно растаяло в воде облачко взбаламученного ила. Краб, чье спокойствие нарушили столь бесцеремонно, недовольно вытаращил глаза-телескопы и боком-боком заторопился в сторону. Вдруг Костя сделал знак притаиться. Мимо, лениво шевеля плавниками, колышась плоским, сверху темным, снизу белым телом без чешуи, проплывал морской кот — существо с крайне неуживчивым, даже свирепым характером. Морской кот отлично вооружен костяным кинжалом на длинном хвосте, представляет опасность даже для человека. Однако подводный буян то ли не заметил незваных гостей морского мира, то ли по каким-то своим соображениям решил с ними не связываться.
Оторванный от дна, поставленный «на попа» неизвестный предмет теперь не походил на камень. Сквозь панцирь ракушек и бахрому водорослей угадывалась его форма. Он напоминал два конуса — большой и маленький, — поставленные вершинами друг к другу. И Михаил заинтересовался находкой, поняв, что она изготовлена человеческими руками, природа не могла дать ей столь правильные и симметричные очертания.
Вдвоем подняли подводную добычу. Поволокли к берегу.
На воздухе она весила килограммов тридцать. Спотыкаясь, путаясь в неуклюжих ластах, кое-как вынесли ее, положили. Сняли акваланги.
— Что это? — спросила Нина.
— Сам не знаю, — ответил Костя. — Плыл и заметил — непохоже, чтобы камень сам собой так обточился, странный какой-то.
— А все-таки, по-моему, зря мы старались, — скептически возразил Михаил. Под солнцем предмет выглядел бросовым — водоросли и ракушки поблекли, увяли, стали жалкими, грязными.
— Узнаем, — коротко ответил Костя и кликнул: — Това-а-рищ Трифонов!
— Иду! — Услышав зов, археолог вылез из ямы, в которой сосредоточенно копался, подошел к ним.
— В чем дело?
— Вас хотим спросить. С Семихаткой на морском дне нашли.
Трифонов оглядел находку, перекатил с бока на бок. Неторопливо достал из кармана нож, начал отскребать водоросли и ракушки. Под их толстым слоем обнажилась прочная темно-коричневая основа. Археолог продолжал скрести с еще большей энергией. Через четверть часа напряженной работы нежданная добыча приобрела свой настоящий вид — на берегу стоял высокий узкогорлый сосуд с маленьким дном.
— Амфора, — сказал Трифонов, нежно погладив ее по шершавому боку. — Греческая амфора шестого-седьмого века до нашей эры.
Ему никто не ответил. Трое друзей с уважением смотрели на глиняный сосуд, столько веков пролежавший под водой. Трифонов торжественно пожал руки Косте и Михаилу.
— Поздравляю, товарищи, неплохая находка, спасибо.
— А к чему она… амфора? — осведомился Костя.
— В таких сосудах хранили жидкости, зерно и тому подобное. В общем, молодцы вы, уважили.
— Да я… — хотел сказать Михаил, думая о том, что собственно говоря, молодец-то Костя, он обратил внимание на амфору, заставил спутника вытащить ее. — Я тут…
Костя, видимо, угадав его мысли, перебил:
— Очень рады, что пользу принесли. Наука — дело почетное.
Амфора оказалась ценным, но единственным трофеем подводных плаваний. Больше найти ничего не удалось, хотя ныряльщики, обнадеженные первым успехом, старались вовсю, не оставляя без внимания ни одного подозрительного камня. После того, как Костя и Михаил вытащили на поверхность три валуна, а Костя и Нина — два, пришлось признать, что амфоры на дне просто так не валяются, в тот раз повезло. Как бы там ни было, день зря не прошел. Ныряя по очереди, обследовали бухту, определили, просил Трифонов, положение затонувшей части города. Что часть древнего поселения постепенно сползла в море, археологи не сомневались. Дно бухты было каменистым, развалины занесло илом, мидии, водоросли, актинии скрыли, обесформили сделанное людьми, все-таки геометрически-правильные очертания остались там, где были сооружения, возведенные много веков назад.
Ныряли, пока хватило сжатого воздуха в аквалангах. Обедали поздно, сготовив еду на костре. Потом гуляли, осматривали раскопки.
Вечер наступил тихо, незаметно. Громче застрекотали в степи неутомимые цикады. Их звон не нарушал тишины. Темнота не принесла прохлады, из степи по-прежнему тянуло тугим зноем. Где-то далеко вспыхивали зарницы.
Костя и Нина рядом, Михаил чуть в сторонке сидели на крепостной стене, давно отслужившей боевую службу. Взошла луна, в свете ее «Тайфун» казался вырезанным из черной бумаги.
Долго молчали. Потом Костя многозначительно кашлянул в сторону Михаила. Тот задумался, не слышал сигналов приятеля.
Костя взял Нину за руку. Девушка поддалась его движению, прильнула к Косте.
— Что-то свежо становится, — сказал он. — Ты бы шел в каюту, Семихатка.
— Свежо? — удивился Михаил. — Да ты что! Из степи как от печки пышет.
— Во-во, и я говорю, иди на яхту, там прохладнее!
— Не хочется, здесь хорошо.
Костя сердито хмыкнул. Нина улыбнулась в темноте. Смешной Семихатка, как ребенок, простых вещей не понимает. Или делает вид, что не понимает? Нет, конечно… Он искренний, наивный.
На плече Нины лежала горячая Костина рука. Вдруг соскользнула ниже, обняла за талию. Девушка не противилась, было тревожно и хорошо. Подумала: а может, даже лучше, что Семихатка здесь?
Залаяла собака.
— Собака?! — Костя в актеры не годился и удивление его звучало явной фальшью. — Откуда она? Ты бы разузнал, а?
